"Фредерик Поттешер. Знаменитые судебные процессы " - читать интересную книгу автора

Терпеть этого не могу! Я и мои друзья по лиге хотели только одного: чтобы
поскорее началась война и мы смогли наконец вырвать у немцев Эльзас и
Лотарингию.
- Но позвольте, - удивляется судья, - вы же читали газеты! Вы ведь
понимали, что хотеть или не хотеть войны означало заниматься политикой.
- Нет, господин председатель! Меня заботили только судьбы родины. Я
думал, что все во Франции смотрят на это так же, как я, и вот, когда я узнал
из газет, что господин Жорес против войны, меня охватил гнев. С моей точки
зрения, он мог быть только предателем! И я решил убить его.
Вот оно как! Дело обстоит совсем просто, В покушении на Жореса нет
ничего таинственного, оно не связано с каким-либо заговором. Убийца,
очевидно обыкновенный кретин, действовал, повинуясь безотчетному порыву.
Однако председателя суда, по-видимому, не волнует, какой оборот приняло
слушание дела. Он вызывает свидетелей. Снова заходит речь о мрачном вечере
31 июля 1914 года на улице Круассан, где печаталась "Юманите", о невеселом
настроении Жореса во время ужина. Он знал, что войны уже не миновать.
Вспоминают, как он без конца расхаживал вокруг стола, как в раскрытое окно
за трибуном социалистов наблюдали просто любопытные или враждебные лица.
Потом вдруг занавеска приподнялась, показался револьвер, раздались два
выстрела и крики: "Они убили Жореса!" Сумятица, давка, и арест Виллена -
оторопев, он одиноко стоял на тротуаре.
Председатель суда обращается к обвиняемому:
- Хотите что-нибудь добавить. Биллей?
- Да, господин председатель. Я человек глубоко верующий, и все же в ту
минуту, когда я стрелял, ничто не смущало мою совесть. Повторяю, я думал
только о родине.
- В сущности вы действовали в порыве патриотического гнева?
- Вот именно, господин председатель!
Биллей в восторге от того, что председатель суда подсказал ему
формулировку мотива преступления. Выходит, это преступление внушено
страстью! Если дело и дальше так пойдет, процесс может окончиться в этот же
вечер... Все знают, как снисходительны присяжные к преступлениям, внушенным
страстью. А тем более сейчас, сразу после победы, когда страсть, о которой
идет речь, - это любовь к родине...
Тому, кто выходил из зала суда после второго дня процесса Виллена, 25
марта 1919 года, было трудно понять, где он побывал: присутствовал ли он на
суде над убийцей или на пышных похоронах Жореса, состоявшихся с пятилетним
опозданием. Правда, на суде выступили семнадцать гражданских истцов.[8] Но
ни об убийце, ни об убийстве речь не зашла ни разу. Никто но допрашивал
Рауля Виллена. Никто им не занимался. Семнадцать истцов произнесли
семнадцать надгробных речей о Жоресе. Восхваляли достоинства его политики,
все то доброе, что сделал он для Франции и для рабочих, его огромный талант
оратора, его душевные качества - все это вспоминали, перечисляли, повторяли
без конца, нагоняя скуку.
Единственное, если можно так сказать, заслуживающее внимания зрелище
являли собой присяжные: два торговых агента, ветеринарный врач,
домовладелец, ремесленник, три предпринимателя, два рантье, коммерсант и
служащий торговой фирмы. Итого один служащий на одиннадцать буржуа! Буржуа,
которых явно раздражали все эти разговоры о социализме и Жоресе. Достаточно
взглянуть, как они нетерпеливо ерзают, пожимают плечами, ухмыляются.