"Александр Сергеевич Потупа. Отравление" - читать интересную книгу автора

денек-другой, тут сердобольные дочушки навестят, дверь взломают, заохают,
запричитают, похороны устроят, милиция побегает, побегает и успокоится,
может, бабка самоубийством покончила, мало ли, и вдруг - дикий зигзаг
судьбы, целились в мать, поубивали собственных мужей, и Тамара теряет
голову - ушел любимый человек, на остальное ей наплевать, остальное
полностью вытеснено, а вот Орлова - по-другому, она в нокдауне, но быстро,
почти сразу приходит в себя, инстинкт самосохранения требует еще одной
жертвы, и она начинает толкать на плаху сестру, ведь не дура же - понимает,
что дело пахнет вышкой, однако толкает.
Холодец готовила, разумеется, в ночь перед днем рождения, еле застыть
успел, разумеется, никто не присутствовал, разве что муж раз на кухню
заглядывал, - с удовольствием подписала эти показания, вполне, между
прочим, правдивые, у Тамары в тот вечер допоздна засиделась соседка, так
что участвовать в приготовлении младшая сестра никак не могла, это
проверено, а потом пришлось объяснить, что холодец бы отравлен до
затвердения...
И выстрелила в меня Надежда Васильевна Орлова таким жутким взглядом,
что спина взмокла, мгновенно она ситуацию оценила и весь заряд своего
несостоявшегося спасения в мою переносицу выпустила, многое в своем
кабинете повидать мне пришлось, но такую злость - никогда, и получилось
так, словно с этим взглядом вся сила покинула гражданку Орлову, попуталась
она немного, повиляла для порядка и вышла на полное признание, прорвало ее,
все изложила, причем совпадение с показаниями матери и сестры почти
стопроцентное.
С профессиональной точки зрения - скучное дело, в сущности, простое,
неопытны сестрицы Горобчук, могли бы и получше кашу заварить, думали по
наивности своей, что убийство - легкий способ наживы, но век не тот,
одиночке-дилетанту и здесь путь заказан, всему учиться надо, всерьез
учиться, кстати, у Орловой в этом направлении задатки есть, может в
заключении ума-разума поднабраться, дадут ей лет десять - гуманность, то да
се, а по сути дела, ни в какую нормальную колею ей уже не войти, скажем,
отсидит, а потом что - дети знать не захотят, мать помрет, вряд ли и
полсрока протянет, мужа нет, дикое положение, найдется ли святой, который
помочь не побрезгует, нет ведь, пожалуй, тот случай, когда тюрьма родней
любой свободы покажется, тем более, что Орлова очень быстро станет не
последним человеком в арестантской иерархии, вообще это заблуждение, что
каждый человек предпочитает любую свободу любой тюрьме - в клетке можно
иметь не так уж много, зато вполне определенных благ, а на воле нередко
только одно благо - сама воля, да и то при внимательном рассмотрении
оказывается не воля - иллюзия, хорошо сработанная иллюзия, ползал ведь на
коленях по моему кабинету Митюхин - двенадцать ограблений с применением
огнестрельного - ползал и хрипел: посадите, хрипел с пеной на губах, как
отца родного прошу, Богом заклинаю, Марксом вашим заклинаю, посадите, любое
дело пришейте, только чтоб до конца моих дней сидеть, стукну ведь кого под
горячую руку, насмерть стукну, сердце мое чует - насмерть, вышку отхвачу,
будет на вас и его и моя кровь, а помирать насильственно неохота; в
основном, верно - там он туз, на воле - никто, даже не нуль, а сильно
отрицательная величина, ничего, кроме формулы "жизнь или кошелек" не знает,
а формула-то скользкая - вдруг кто-нибудь предпочтет сохранить кошелек,
потому Митюхин и пришел ко мне через месяц после завершения своей последней