"Геннадий Прашкевич. Возьми меня в Калькутте" - читать интересную книгу автора

"Приостановить на мгновение руки, занятые земной работой, заставить
людей, зачарованных дальними целями, бросить взгляд на форму и цвет, на
свет и тени окружающего мира, заставить их остановиться ради взгляда, ради
вздоха, ради улыбки..."
Нет. Существует что-то еще. И даже еще что-то.


Миша Веллер прав ("Технология рассказа"): писатель нередко начинает с
литературного подражания. Хорошая книга заставляет задуматься.
Скажем, в свое время я был совершенно потрясен романом Виторио Росси
"Океан". На русском он не издавался, я читал его в болгарском переводе, но
даже в болгарском переводе нельзя было не почувствовать необычность романа
Росси. Там есть сценка, от которой у меня до сих пор бегут по коже
мурашки: запивший моряк напевает себе под нос импровизированную песенку о
знаменитом адмирале.
"О, Дрейк! Ты спишь в глубине, в пучине, ты спишь на дне залива
Номбре де Диос, ты спишь там в своей походной койке, прикованный к
чугунному ядру, и все снится тебе твой милый далекий Плимут..."
Чудовищная пучина залива Номбре де Диос в расслабленном мозгу
запившего моряка преображается в нечто совсем простое, в нечто вроде
уютной маленькой виллы с комнатками, по которым бродят тихие сумеречные
тени - лежи себе с чугунным ядром, прикованным к ногам, чувствуй под собой
привычную походную койку, и пусть снится тебе твой милый далекий Плимут...
Мрачная морская могила воображением запившего моряка превращается в
нежный символ, она уже сама по себе "наше наследие и наша гордость", уже
начинаешь думать, что знаменитый адмирал, упокоившийся на мрачном илистом
дне залива Номбре де Диос, сам стремился всю жизнь к последнему и
прекрасному пристанищу.
Текст, насквозь пропитанный поэзией. Но и алкоголем.
Как этому подражать?


Литературное развитие - вот недурной толчок (по М.Веллеру). Смело
начинай там, где другие кончили. Скажем, "Анна Каренина". Разве жизнь
остановилась после смерти Анны?..
Правда, нынче таким приемом никого не удивишь. Дай волю, напишут
продолжение "Библии".
Или литературное отрицание.
"Хемингуэй переосмыслил и вывернул наизнанку "Идиота" Достоевского,
заменив добрейшего и беспомощного Мышкина боксером Коном в "Фиесте"..."
(М.Веллер).
Забавно бы таким образом, от обратного, переписать романы В.Кочетова
или С.Бабаевского.


Дальше.
Дареный сюжет.
Об этом и говорить не стоит. Пушкин и Гоголь. "Ревизор" и "Мертвые
души". Кто не слышал?
И с чужими историями все понятно, хотя сам лично я опасаюсь чужих