"Ричард Пратер. Разворошенный муравейник" - читать интересную книгу автора

другую сторону кровати и начал снова погружаться в прекрасную картину
несуществующей страны, где черноглазые гурии в прозрачных бюстгальтерах и
целлофановых юбках шаловливо танцевали вокруг моего трона. Девушка с
пышным бюстом и копной рыжих волос щекотала мою щеку своими длинными
ресницами. Я взглянул в ее раскосые зеленые глаза, находившиеся совсем
близко, и они вдруг превратились в два уголька. Ее ресницы начали расти,
удлиняться, потом утолщаться и превратились в острые железные шипы,
которые стали впиваться мне в шею.
Второй, большой будильник прозвучал как гонг в бочке для дождевой
воды. Ночной кошмар мгновенно рассеялся. Я сел, выругался и посмотрел на
часы. Восемь часов утра. Абсолютно мерзкое, несчастное время суток. Я с
отвращением провел языком по небу, сжал губы, поморгал и стремительно
выкатился из постели. Стоявшая на столике около меня кружка свалилась,
чуть не стукнув меня по макушке. Внутри моего черепа, вероятно, еще
сохранились следы вчерашней драки. Встряска от движения, которое я сделал,
спуская ноги на пол, отдалась болью в моей макушке.
Выхватив из шкафа халат, я потопал в ванную, плеснул водой себе в
лицо, почистил зубы и провел гребешком по волосам. Правда, с волосами при
этом не произошло никаких изменений.
В кухоньке я поставил на плиту воду, чтобы она закипела, включил
кофейник и снял с полки коробку каши. Да, именно каши. Завтрак. Мысль о
плотном завтраке всегда заставляет меня испытывать чувство обреченности.
Я высыпал горсть хлопьев в кипящую воду и стал наблюдать. Каша
тошнотворно булькала, и мой желудок отвечал ей таким же тошнотворным
бурлением. Не раздумывая, я отнес кашу в ванную и вылил прямо в
керамический унитаз. Быстро и просто. С завтраком было покончено. Я одолел
один тост и две чашки черного кофе, после чего наконец проснулся.
Я облачился в серо-голубой габардиновый костюм. Потом довольно
надолго задержался, выключая свет в аквариуме. Накормил рыб живыми
дафниями, наконец расправил плечи и вышел из квартиры.
Жесткое и бесстыдное, как энергичный делец с Мейн-стрит, солнце
поднялось уже до половины неба. На улице не было ни малейшего ветерка.
Смог щипал глаза. Американский флаг над "Уилшир-Кантри-клаб" бессильно и
неподвижно висел в дымке смога.
Я сел в "кадиллак", свернул с Россмор на Розвуд и направился к
Северному Виндзору.
Мне казалось, что ей идут блузка и укороченные брючки. Но в
обтягивающем желтом свитере, клетчатой белой юбке, прозрачных нейлоновых
чулках и коричневых с белым туфлях на шпильках она возбуждала еще больше.
- О, доброе утро, мистер Скотт! Вы бодрый и ранний, - произнесла
Робин мягким, приятным голосом.
- Я подумал, что кое-что забыл вчера вечером. Решил заскочить, чтобы
еще немного поговорить.
Девушка нахмурилась, но открыла дверь и предложила мне войти. Я вошел
и.., ну-ну! Там, на том же желто-зеленом диване, снова сидел раздраженный
мистер Кэш. На нем был новый коричневый твидовый костюм, но лицо сохраняло
прежнее мрачное выражение.
- Доброе утро! - весело поздоровался я. Он медленно поднялся с дивана
и, широко расставив ноги, свирепо уставился на меня.
- Ради Христа, ты, ищейка, почему не занимаешься своими бумагами? Ты