"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 2" - читать интересную книгу автора

Да, бесспорно, славная партизанка Зоя, окажись она на месте Жени, вела
бы себя именно так. Ведь она была такая же обыкновенная советская девушка. И
тогда Женя подумала: а она сумела бы, оказавшись на месте Зои, так
величественно и просто отдать свою жизнь?
Никогда раньше она не спрашивала себя об этом.
Женя много раз делала это на сцене, но никогда не думала, что она
находится на сцене. Она вообще ничего не думала в это время. Для раздумья не
было времени. Первый раз, когда закрылся занавес и ее подняли после того,
как она уже умерла, она долго не могла прийти в себя и не могла заставить
себя поверить в то, что она Женя Ерошенко и что она жива и очень счастлива.
- Ф-фу, - сказала она, вздыхая высокой грудью и моргая густо
накрашенными ресницами.
С каждым спектаклем она совершенствовалась. Иногда получалось лучше,
иногда хуже, но никогда уже не повторялось то обморочное состояние, которое
Женя приняла за настоящую смерть. Она делалась экономнее, расчетливее в
проявлении на сцене своих чувств, но от этого образ только выигрывал.
Женя написала Виталию Осиповичу сразу же после премьеры. Она очень
скупо сообщила ему о своем увлечении театром, так как сама считала это
именно только увлечением. И никогда она не думала, что вдруг перед ней
откроется такая дорога. Письмо получилось неожиданно коротким. Ей вдруг
стало не о чем рассказывать, словно она только вчера приехала в новое,
незнакомое место, о котором ничего не скажешь, кроме того, что оно новое.
Да она и сама не знала, хорошо она сделала или плохо. Она просто
растерялась. Как могло получиться, что все, чем она дышала все эти годы, -
ее любовь - вдруг оказалось не единственным чувством, ради которого стоило
жить на свете. И даже как-то нехорошо становилось, когда она пробовала
представить себе жизнь без театра.
Она понимала, что любовь не означает жизнь без дела, без труда. И
вообще существовать, ничего не делая, она не умела. Она работала всегда, всю
жизнь. Но никогда никакая работа не вытесняла любви. А тут вот как
получается...
Она перечитала свое письмо, поражаясь тупости автора. Ну куда это
годится. Сплошные похороны. Только что "с прискорбием сообщаю" не хватает:
"С прискорбием сообщаю, что я глупею нарастающими темпами".
Хорошо, что в общежитии пусто и никто не видит ее глупых попыток
объяснить любимому, что любит его ничуть не меньше, чем прежде, но что она
хочет поступить вопреки его желаниям и что этот поступок продиктован тем,
что сильнее его и, тем более, ее воли.
Она разорвала письмо и, бурно рыдая, упала на постель. Слезы помогли.
Судорожно вздыхая, она перевернула подушку мокрой стороной книзу, выпила
воды и снова села к столу.
На этот раз письмо получилось длинное, страстное и, наверное,
бестолковое. Она отослала его и успокоилась. Она сказала о самом главном - о
любви, а все остальное совсем уже не так важно, чтобы о нем много думать.
Но дальнейшие события показали, что именно об этом остальном только и
надо думать.
После спектакля, который был поставлен для студентов во Дворце культуры
одного из крупнейших заводов города, к ней за кулисы пришел Тарас. Женя не
узнала его. Он всегда относился к ней с той необидной снисходительностью, с
какой старший брат относится к маленькой сестренке. Сейчас, стоя в