"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 2" - читать интересную книгу автора

Еще не настала пора белых ночей, но уже смягчились краски закатов,
сделались нежнее, обольстительнее зори; поэтому, наверное, так долго и не
отпускала их от себя уставшая от морозов и завываний метели северная земля.
И если еще нельзя было сказать, что Виталий Осипович возвращается домой
засветло, то во всяком случае видны были и дорога, и лес. И елочка,
пригнувшаяся под тяжестью снега, не казалась неведомым чудовищем,
притаившимся в темноте. И даже можно было различить, кто из встречных
кланяется ему.
Но даже если бы они шли один за другим, то последняя встреча все равно
надолго бы запомнилась.
Сначала в белесом сумраке возникли затушеванные далью фигуры. Навстречу
шли двое. Один высокий, громоздкий, второй пониже, но тоже плотный и
плечистый. Первый шел вперевалку, как обычно ходят толстяки. Он широко
расставлял ноги и так твердо ступал, словно вбивал их в землю, как сваи. У
второго была сторожкая походка большого пуганого зверя. Он шел, чуть
отставая от толстяка и все время поглядывая по сторонам, словно принюхивался
к многочисленным тревожным запахам, доносившимся со стройки. Одет он был
несколько франтовато. Его широкие плечи обтягивала телогрейка с накладными
карманами. Черные брюки-клеш колыхались при каждом шаге, обметая блестящие
калоши. На маленькой голове серая мохнатая кепка с большим, закрывающим
глаза козырьком. А его товарищ одет был неважно. Так, вероятно, одевались
все мужики в деревне Край-бора еще в далекие довоенные времена. На нем был
очень старый, позеленевший от времени полушубок и заплатанные ватные штаны,
заправленные в огромные сапоги. Но голову его украшала хотя и сильно
поношенная, но все же городская зеленая фетровая шляпа.
Виталий Осипович подумал, что люди эти явно не здешние и что появились
они здесь, по-видимому, недавно, потому что он с ними ни разу до этого не
встретился.
Неширокая лесная тропка, на которой произошла встреча, обязывала
кого-то отойти в сторону. Виталий Осипович еще ни разу не уступал дорогу.
Все встречные, а их было немного в эту пору, всегда сторонились и, стоя по
колено в снегу, ожидали, пока пройдет строгий начальник. Он к этому привык и
делал исключение только для женщин. Но и это не всегда получалось, потому
что женщины тоже спешили уступить ему дорогу.
Он шел прямо, глядя в лицо идущего ему навстречу толстяка. Это было
обыкновенное отечное лицо пожилого алкоголика с желтоватой нездоровой кожей
и маленькими равнодушными глазами с красными веками. Нос был тонкий,
иконописный, а ноздри непомерно раздуты. Он давно не брился, и борода
нежными бледно-рыжеватыми колечками опушила его подбородок и бледные
пористые щеки. И все его лицо было похоже на влажный сыр, который только что
вытащили из темного сырого подвала.
Он равнодушно разглядывал приближающегося начальника и вдруг, закатив
глаза, сорвал с головы свою зеленую шляпу, бросил ее на снег и тяжело рухнул
на колени. Руки с растопыренными пальцами он поднял вверх и раскинул их
широко, словно хотел схватить нечто огромное, что падает на него с
темнеющего неба. Блеющим удушливым тенорком он завопил:
- Гряди во мраке!.. Зрак немеркнущий...
Еще не определив, кто этот человек, Виталий Осипович спросил у
франтоватого:
- Что за балаган?