"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 2" - читать интересную книгу автора

о своем увлечении театром. Письмо это он, по-видимому, унес домой и как-то
ночью прочел и даже ответил на него. Потом, уже зимой, он снова получил
письмо и газетную вырезку, где сообщалось, что главную роль
девушки-партизанки удачно исполнила Е. Ерошенко. Здесь же была напечатана
фотография: два парня в немецких мундирах допрашивают девушку. Она стоит,
закинув голову и не глядя на своих палачей. Даже бледная газетная фотография
свидетельствовала, что Жене и в самом деле удалась роль юной партизанки.
На это письмо он ответил, что очень занят. Именно тогда начинали кладку
стен второго цеха бумажных машин. Стояли сорокаградусные морозы. Работа не
ладилась. Виталий Осипович приходил домой усталый и сразу валился в постель.
И вся их переписка состояла из ее Длинных любовных посланий и его коротких,
похожих на рапорты записок. Он доводил до ее сведения о своих разносторонних
трудах и сообщал о неизменности своих чувств. О любви он думал так же, как и
о счастье: вот приедет Женя, она все устроит.
Второй окурок остывал в пустой пепельнице.
В это время кто-то постучал в дверь кабинета. Стук был настойчивый, но
деликатный.
- Ну, кто там? - сейчас же откликнулся Виталий Осипович и, взяв со
стола пепельницу, вытряхнул окурок в корзинку для мусора.
Приоткрыв одну створку двери, - вторую открывали только однажды, когда
вносили мебель в кабинет, - поздний посетитель, слегка застревая плечами,
протиснулся в кабинет.
Виталий Осипович с удивлением узнал Феофана Ощепкова. На нем была все
та же щегольская телогрейка, но на ногах новые сапоги, сшитые на заказ
деревенским сапожником.
Сняв у порога кепку, он остановился, ожидая приглашения. К столу
подошел осторожно, вежливо присел на краешек стула, положив кепку на колени.
Он совсем не был похож на того в меру вежливого и в меру нахального,
каким впервые предстал перед Виталием Осиповичем на узкой тропе. Наоборот,
он старался всячески подчеркнуть свое смирение, свойственное какому-то его
сектантскому сану.
Сейчас Виталий Осипович мог как следует рассмотреть лицо этого
новоявленного "старца". Его круглый, белый лоб, как бы выдвинутый вперед,
куполом нависал над глазами. Редкие черные волосы у него росли как-то
странно, только с боков, за ушами, да узким остреньким мысиком спускались
почти от самого темени через лоб к щетинистым бровям. Бороду он начал
отращивать недавно, и видно было, что он еще не привык к ней, поэтому все
время почесывал щеки и подбородок согнутыми пальцами.
- Извините, - сказал он, смиренно наклоняя голову, - извините, что
потревожил. Поздно все-таки.
Виталий Осипович извинил, оговорившись, что не очень-то еще и поздно,
при этом он посмотрел на часы, висящие над дверью. Шел девятый час. Феофан
тоже посмотрел на часы.
- Без четверти девять, - уточнил он, - а еще светло. А зимой-то в это
время! В девять-то!
Отметив время своего прихода, Феофан перешел к делу. Начал с вопроса.
Верно ли, спросил он, что отделение церкви от государства означает: все свои
дела, связанные с верой, верующие должны решать сами. Правильно он понимает
или нет?
Виталий Осипович сказал: