"Лев Правдин. Область личного счастья. Книга 2" - читать интересную книгу автора

По избе прошел не то приглушенный стон, не то слитный шум, какой бывает
в тайге, когда внезапно налетит ветер и лихо прокатится по вершинам. Мужики
зашевелились, они давно работали на стройке и хорошо вызнали все повадки
Виталия Осиповича. Уж если что запишет он в свою книжечку, считай - сделано.
Что-то сейчас будет сделано? Какая кара постигнет их?
Но Виталий Осипович вдруг вырвал листок и, отыскав глазами Гошу,
который безмолвно, как страж, застыл у двери, сказал:
- Вот возьми. Передай дежурному. Скажи, чтобы немедленно.
- А как же вы здесь? - спросил Гоша, оглядывая сумрачные лица мужиков.
Виталий Осипович рассмеялся:
- А я тут молиться буду с рабами божьими. Беги.
Гоша ушел.
Поднявшись на своей постели, Ощепков прошептал:
- Ох, зря это все, товарищ Корнев.
Похаживая по избе, Виталий Осипович говорил спокойно, словно думая о
чем-то, касающемся только его одного:
- Нет, Ощепков. Не уговорите. Эту божественную повадку - людей
калечить - надо прекратить. Смотри ты, что придумали? Как тот ваш дурак
орал: "Бог среди нас!" Я знаю, какой бог среди вас живет и как он вас мутит.
Разговаривал я с ним сегодня, с вашим богом... Он мне голову морочил целый
вечер, чтобы не подумали на него. Будто он ничего не знает об избиении. На
Семена свалить все хотите. С дружка спроса меньше. Не пройдет этот номер у
вас. Вспомните Обманова. Тогда обошлось. А теперь не те времена, и даром это
нам с вами не пройдет.
Он говорил так не для того, чтобы разрядить тяжелое молчание, а просто
потому, что ему было не по себе. Он считал себя виноватым во всем
происшедшем не меньше, а может быть, даже больше, чем эти мужики. Но не
сознание своей вины угнетало его. Он сегодня, еще разговаривая с Феофаном,
обнаружил трещину в своей позиции. Для него всегда на первом месте стояло
дело, которому он сам подчинял всего себя, и от других требовал того же. Он
видел дело, только дело, и в людях, и прежде всего в себе, ценил только одни
эти деловые, рабочие качества. Всего остального, всех чувств и желаний,
какими богат человек, он старался не замечать, и если не замечать
становилось невозможно, то он прощал им эти их чувства. И человеческие
заблуждения он старался не замечать, если они не мешали делу. Вот так он
вступил в сговор с темными мужиками, согласившись вместе с ними "обмануть
бога". А вдруг оказалось, что обманывал только себя.
Это и была та самая еле слышная мысль, которая сейчас вдруг зазвучала в
сознании со всей силой.
А в темной избе по-прежнему молча сопели мужики, тихо стонал Ощепков и,
всхлипывая, вздыхали бабы. Перед иконами колыхался огонек в зеленой
лампадке.
И вдруг в тишину ворвались чьи-то тяжелые шаги. Из черного
прямоугольника распахнутой двери вывалился какой-то грязный растрепанный
ком. Двигаясь судорожными рывками и завывая, он выкатился на средину избы
прямо под ноги Виталия Осиповича и вдруг стремительно поднялся.
Ожили и густо заговорили мужики, одна из женщин взвизгнула. На печке
заплакала девочка.
Виталий Осипович отступил. Он не сразу узнал Симеона Корягу. Большой
уродливый мужик стоял перед ним на коленях и, задирая к потолку багровое