"Владимир Сергеевич Прибытков. Тверской гость " - читать интересную книгу автора

Впрочем, у Никитина при сделке был свой расчет, о котором он Кашину и
не думал говорить. Они срядились. Возможная неудача поездки мало страшила
Кашина. Взятое под залог никитинское добро почти покрыло бы потери, да в
торговом деле без риска и нельзя.
Он навязал Никитину, подбиравшему товарищей в дорогу, купца Микешина.
Микешин был должен Кашину, готов был расшибиться для него в лепешку. Микешин
без лишних слов согласился приглядывать за торгом Никитина, обо всем потом
рассказать, если вдруг тот начнет прибедняться, скрывать доход.
Вот и нынче утром Микешин забегал, вперед десять пудов муки для родни
выпросил. Пусть берет, не жалко. Кашин, улыбнувшись, откинулся на резную
спинку немецкого затейливого стольца*. Его забавили бегущие по небу облака.
Тонкое, длинное догоняло маленькое, клочковатое. Вот-вот приближается,
цепляет, дрогнуло, с двух сторон обхватывает... Так и есть, поглотило.
______________
* Столец - стул, табурет.

Василий Кашин потеребил бороду. Облака - дело божье, а среди людей,
верно, невесело маленьким быть. Каждый обидит. Правду пословица говорит: кто
смел, тот и съел, а брань-от на вороту не виснет. Вспомнились Кашину давние
годы, начало жизни. Побили они как-то с купцом Матвеем Звонцовым и другими
попутчиками не в срок наскочивших торговых людей, много добра у них взяли.
Поди теперь, разбирайся, кто первый стрелять начал. Матвей не скажет -
помер, а о прочих нынче в Твери не слыхать. Не вернулись...
С той поры пошел Василий Кашин богатеть. Дом знатный срубил, коней
добрых завел, начал товарами купцов, какие помельче, ссужать, свои ладьи
гонял в Астрахань, Новгород. Именитые гости псковские и московские его имя
хорошо узнали, да и в немецких землях оно не последним поминалось.
И вдруг всплыли в памяти старого купца лесная дорога за Муромом, душный
запах сосен, тела убитых, зазвенел в ушах крик:
- Ратуйте!
Отгоняя наважденье, Василий мелко закрестился. Не было, не было этого,
в дурном сне приснилось!
Тяжело переводя дух, Василий Кашин встал, заходил по комнате. Сердце
стучало учащенно. С трудом взял себя в руки, заставил успокоиться. Было и
быльем поросло. Сам погибнуть так же мог. А за убиенных свечи ставлены, в
храм жертвовано. Значит, ни к чему тревога.
Он подошел к божнице, поправил лампадку. Темные задумчивые лики святых
не пугали. Тоже грешны были, а мученического венца удостоились. Все в руке
божьей, может быть, и ему за святую веру пострадать суждено.
Отошел, покряхтел. Воистину ничего в мире сем не предугадаешь.
Загадочен он и полон чудес. Намедни прибегали из Новгорода купцы, сказывали,
будто зрели за Печорой, как из облаков на землю молодые оленицы падали.
Упадут, встряхнутся и побегут. А то, говорят, и такие страны есть, где птицы
с лицами женок на деревах сидят, зазывают. Заслушался человек - и погиб. Там
же, мол, чудо-зверь живет, все у него навыворот: хвост на морде растет, и
тем хвостом он пищу себе добывает. Может - врут, может - нет. Далеко те
страны, товары из них по нескольку годов через сурожских да ганзейских
гостей идут, и тоже необычные: пряности, плоды удивительные, ткани
узорчатые, тонкие и прозрачные, какие и не наденешь: срама не прикрывают. А
все дорогое! Эх, вот, дай бог, Никитин удачно в Сарай сплавает, привезет