"Владимир Сергеевич Прибытков. Тверской гость " - читать интересную книгу автора

Никитин, как бывало, позвал Иванку с собой. Тот вскинулся, воспрянул, так и
брызнул лучистой улыбкой.
"А господь с ней, и с иконой-то этой!" - подумал Никитин.
Дружба их опять окрепла, словно и не омрачала ее минутная размолвка. Но
Никитин не мог забыть восторженных похвал генуэзца и нет-нет, да возвращался
мыслью к ним. И на Иванку глядел уже не по-прежнему, покровительственно, а с
уважением.
Эта перемена смущала Ивана.
Однако не все в Нижнем Новгороде шло безоблачно. Случались и
неприятности.
Однажды, подхваченные кричащей, разгоряченной толпой, Никитин, Лапшев,
Микешин и Илья Козлов, ворочая плечами, тыча кулаками, пробились к лобному
месту.
Казнь уже началась. Посреди деревянного помоста, привязанный лицом к
столбу, обвисал человек в спущенной рубахе, в белых холщовых портах.
Сбоку, на краю помоста, сложив руки, в которых белела зачитанная
грамота, неподвижно чернел приказной дьяк.
Коренастый курносый малый в красной рубахе - палач, пересмеиваясь с
кем-то в толпе, расправлял кнут. Дьяк кивнул. Палач тряхнул волосами, согнал
с лица смех, шмыгнул два раза носом, примерился и отвел руку...
В наступившей сразу тишине слышно стало, как шваркнул по доскам настила
и свистнул широкий сыромятный хвост. Привязанный к столбу дернулся и
закричал звериным, бросающим в озноб криком. Хвост с первого удара пробил на
нем кожу. Брызнула на помост, потекла на порты человека кровь.
- Помрет... - страдальчески сказали рядом с Никитиным. Человечек в
сером армяке, тощий, словно озябший, сморщив маленькое лицо, следил за
казнью.
- За что казнят? - спросил Никитин человечка.
Тот зажмурился и не ответил, потому что второй раз свистнул хвост и
второй раз вскинулся, но тут же оборвался звериный крик...
Человечек, побледнев, открыл глаза.
- Во, с двух раз... - выговорил он.
Опять свистнуло, послышался тупой удар, но крик не повторился.
- За что? - еще раз спросил Никитин крестясь.
- Купец, вишь, был он, - тихо ответил человечек. - Вот возьми, да и
набери товару в долг, да и проторгуйся. Отдать-то нечем, в кабалу идти надо,
а у него семья. Ну, бежать задумал... Вот поймали.
Никитин невольно перекрестился еще раз.
- Помилуй, господи! - сами шепнули его губы.
Когда развязали веревки, тело битого с мягким стуком упало возле
столба. На распоротую кнутом спину палач накинул только что содранную шкуру
овцы.
- Не поможет! - уныло сказал человек. - Он ему до дыха достал... На
погост теперь...
Толпа, бурля, начала растекаться. Никитин увидел обескровленное лицо
Ивана, крепко сжал ему плечо.
Микешин стоял серый, губы у него прыгали, он не мог произнести ни
слова.
Когда отошли от страшного помоста, Иван с болью выговорил:
- Не бегать бы ему: страшно так-то умирать!