"Мария Павловна Прилежаева. Зеленая ветка мая (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Сроду пугливой не была, - не поднимая век, устало ответила Ксения
Васильевна. - За тебя тревожусь. Тебе жить. Странное, мятежное время! Все
неясно, тонет в тумане. Подружка твоя Акулина, или, как она там себя
переиначила, Лина, прямиком пошагает в новую жизнь, а ты, Катя?.. Да и
сбудется ли она, эта их новая жизнь, которую обещает Председатель Владимир
Ульянов-Ленин, а "Русское слово" зовет кошмаром, катастрофой, агонией?..


ДЕКРЕТ О МИРЕ

Рабочее и крестьянское Правительство, созданное революцией 24 -
25 октября... предлагает всем воюющим народам и их правительствам
начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире...
Такой мир предлагает Правительство России заключить всем
воюющим народам немедленно...


Доставать "Правду" было трудно, почти невозможно. Во всяком случае,
старой женщине в черном драповом саке с бархатным воротничком, в фетровой
шляпе, под отливающим мокрой лаковой чернотой дождевым зонтиком, с
которого струями стекает вода, доставать "Правду", бравшуюся с бою в эти
первые дни Октября, Ксении Васильевне, было бы совсем невозможно, если бы
когда-то не пришлось участвовать на базарной площади в митинге. Она
запомнила солдата, который, размахивая "Листком Правды", бросал в народ
яростные слова о расстреле буржуазным Временным правительством мирных
рабочих. Запомнила солдата и его рабочий листок.
И солдат заприметил пожилую особу буржуйского, не совсем обычного
вида. Она кидалась к нему за "Правдой" даже из хлебной очереди. После ее
не пускали в очередь.
- Ловчит! Не стояла, втирается. Не было тута ее, ступай, ступай, ишь
в шляпу вырядилась...
Она не бранилась в ответ. Только молча вскидывала голову, отчего вид
у нее становился еще более буржуйский и гордый.
Однажды солдат заступился:
- Товарищи женский пол, тиха-а! Пролетарским словом подтверждаю:
стояла гражданка в очереди, имеет законное право.
С тех пор Ксения Васильевна была обеспечена большевистской газетой.
Увидав ее, растрепанную и раскрасневшуюся от толкотни, но не жалкую, не
бедненькую, а чем-то достойную, солдат протягивал ей газету через головы.
- Эй, мадама старый режим, бери, просвещайся, выветривай из мозгов
плесень.
"Декрет о мире. Если бы Вася дожил! Он ненавидел войну, - думала
Катя. - Зачем мы воюем? Тысячи, тысячи убитых, калеки. Вася... Санькин
отец... Зачем? Баба-Кока, зачем?"
Баба-Кока хмурилась. Гремела у керосинки кастрюлями.
Впрочем, Катя рядом с ней тоже гремела кастрюлями. Хватит быть
белоручкой! Нет у нее чахотки. Доктора напрасно запугивали.
Катя здорова и не желает сидеть взаперти за монастырской стеной,
желает жить, как все люди. Стоять в хвостах за хлебом и солью, добывать с
бою, как баба-Кока, газеты, читать расклеенные на заборах новые законы,