"Юзеф Принцев. Там вдали, за рекой... (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

для того, чтобы видеть все время его лицо. Он отвернулся, но Глаша уже
стояла перед ним, ничего не говорила, только смотрела на него своими
широко раскрытыми глазами. И не было в них ни осуждения, ни гнева, а
какая-то глубокая сосредоточенность, недоумение, неловкость и боль за
него.
- Мы... - почти беззвучно пошевелил губами Кузьма, увидел Глашины
глаза, повернулся и, как слепой, тычась в стоящих людей, пошел к дверям.
И опять стало слышно, как стучит пальцами по столу Зайченко.
- Вы его запугали! - крикнул Стрельцов Глаше. - Это террор!
- Ах ты, гад! - сорвался с места Степан, и удержать его было уже
невозможно.
Стрельцов успел отскочить в сторону, перед Степаном встал юноша в
стетсоновке, очки он опять снял, и они схватились врукопашную. Вокруг
свистели, кричали, и даже Зайченко не мог утихомирить разбушевавшихся
ребят.
"Вы ответите за это!" - кричал уже где-то за дверью Стрельцов, но его
никто не слышал; гимназистов теснили к выходу, они отбивались, юноша в
стетсоновке еще что-то пытался прокричать, но и его выперли. Заложили
стулом дверную ручку, Степан прижал на всякий случай дверь спиной,
довольно улыбался и потирал здоровенный синяк под глазом.
Зайченко сидел за столом, и не понять было, хмурится он или щурит
глаза в усмешке.
Алексей бросил бесполезную кружку и, подняв над головой чайник, пил
воду прямо из носика.
Тут-то и раздались эти заводские гудки! Низкие, частые, тревожные...
Больше половины заводов в Питере не работало, от гудков давно отвыкли, и
вот они опять гудели, возвещая тревогу, как прошлой зимой, когда к городу
подходили немцы.
Потом в дверь застучали кулаками, кто-то нажал плечом, ножка у стула
треснула, распахнулась одна половина дверей, за ней вторая, и в комнату
вошел озабоченный человек в кепке, черном пальто с потертым бархатным
воротником.
Сопровождающие его люди остались стоять у дверей. За плечами их
виднелись дула винтовок.
Человек подошел к столу и наклонился к Зайченко:
- В Смольном ждут, Иван Емельянович.
Потом негромко, но так, что расслышали все, сказал:
- Юденич прорвал фронт.


V

Когда-то этот сад на окраине города был излюбленным местом свиданий.
Зимой встречались у расчищенного под каток пруда, где играл в беседке
военный духовой оркестр. Летом ждали друг друга на дальних, заросших
шиповником аллеях. Оркестр играл в саду и летом, но уже не в беседке, а на
открытой эстраде-раковине.
Эстраду эту называли еще "белой", потому что покрывавший ее в виде
раковины навес каждую весну красили в белый цвет.
Иногда на ней выступали развязные куплетисты, лихо отбивали чечетку в