"М.М.Пришвин, В.Д.Пришвина. Мы с тобой. Дневник любви" - читать интересную книгу автора

Хорошо помню, как я встретилась с ним на улице, рассказала о новой
работе у писателя, о новых людях на моем пути. Он слушал с инте-ресом,
радостно улыбался и все время вставлял в мой рассказ: "Записывай, непременно
запи-сывай за ними -- это ведь реликты эпохи!"
Сколько бы так длилось, к чему бы привело? Но судьбе было угодно
подхлестнуть события. Чтобы сделать их понятными читателю, надо напомнить,
что в те годы каждый третий среди нас считался филером,-- так говорили
опыт-ные люди, и это подтверждалось практикой жизни.
Вот почему 3-го февраля Пришвин записы-вает в дневнике два таинственных
слова: "А если?"

"А если?"

"Изучая письмо В. Д-ны, нашел, что логика ее не покидает ни на
мгновение: очень умная, а я совершен-ный дурак ("уверчив"). Но вот выступает
контролер доверия -- Разум (он Разумник Васильевич) и спра-шивает: "а если?"
И какая кутерьма подымается, и "сладкий недуг" исчезает в одно мгновение...
и стано-вится ясным, что то мое одиночество, на которое я жаловался моему
новому другу, и было и есть сред-ство моего спасения и разгадка для всех
удивительного, что такой ребенок мог сохраниться в наше время.
Р. В. говорит: "А если?"
-- Но разве вы не видите, какая она?
-- Вижу, да, а все-таки "а если?".
-- Но, ведь если думать всегда о "если", с места сдвинуться нельзя.
-- Почему же? Вот Аксюша,-- она, несомненно, не "а если",-- отвечает
мне Р. В.
5 февраля. Дни 3--4 февраля были самые трудные, я ужасно страдал. Р. В.
рассказал мне о женщине, которая вышла замуж за человека, подлежащего
иссле-дованию. Восемь месяцев спала с ним, все выведала и предала. И под
влиянием рассказа Р. В.-ча, не видя Веду, я представил себе, будто стало
невозможным поправить малодушие: "ушла и больше не придет никогда!" И мне
остается "прочее время живота".
Вот тут-то во мне все закричало: "спасать, не-медленно спасать!" И я
написал тут письмо ей. О, как я люблю это чувство покаяния, из которого
воскресает мой настоящий человек!"

"Мое письмо. "После каждой новой встречи Вы чем-нибудь возвышаетесь в
моих глазах, и чем-нибудь перед самим собой я становлюсь ниже, и в
чем-нибудь я отступаю. Не только архивы мои -- драгоценные (казалось мне
раньше) дневники, но и книги в моих глазах теряют прежнее значение, и
последние остатки вкуса к славе исчезают. Самоуверенность моя исчезает.
Предвижу, что на этом пути "Пришвин", каким он был, и вовсе кончится.
Напротив, все Ваше в моих глазах вырастает, и даже некоторые, раньше
казалось, некра-сивые черты преображаются и становятся для меня дороже
красивого (родинка отцовская). Мне бы хоте-лось эту любовь мою к Вам понять
как настоящую молодую любовь, самоотверженную, бесстрашную, бескорыстную.
Могу ли? Пусть даже сейчас не могу, но я хочу бороться за это новое свое
большое счастье и быть победителем. Я хочу понять процесс моего
само-понимания в собственных глазах как разрушение всего того, что должно
неминуемо рано или поздно разру-шиться. Я хочу понять возвышение Ваше в моих