"Михаил Михайлович Пришвин. Кащеева цепь (автобиографический роман) " - читать интересную книгу авторапришли мужики, и даже старается их припугнуть.
- Что вы пришли? - К вашей милости. - Ну что... к милости? - Пожалейте нас! - Мне вас нечего жалеть, вы меня пожалейте. Перечисляет все их преступления за лето. - Это не мы, - защищаются "энти" мужики, - это те, они разбойники, а мы... - Те, те! - сердится мать. - А чьих загоняли лошадей? - Мы прикоротим! - И в саду копыта видела! - Это те. - Ваши копыта! А задаток уже показывается в руке старшего из "энтих". Поладили скоро. Мать, довольная, направляется к горке, и там, в этой горке, там наверху только для виду стоят красивые вещи, на нижних полочках за дверцами - четверти с водкой, бутылки с наливкой, уксус, пузырьки с лекарствами. Мать переливает, подливает, отцеживает мух, не раз, наверно, попадает в сивуху уксус, и постное масло наверх кружками всплывает. В дверь, теперь уже настежь раскрытую, Иван Михалыч входит, выходит с большим стаканом, подносит. "Энти" выпивают по очереди, без закуски, рукавами отирая бороды. - Все? - Никишке красное. Тот всегда пьет вино только легкое, но если бы знал, что пьет! - в наполненной мухами так, что уж и не жидко, добавляется еще немного. И это он пьет по фасону своему, как легкое. - Извините, я сейчас! - повторяет хозяйка гостям. И последнее - короткий наряд на завтра: - Хватею - солому возить, Кузьме - дрова рубить. Позови плотника сбить кормушку, съезди в ночное, не пасут ли на клевере. Слышишь? - Слушаю. - Ступай! Кончено, садится в кресло, тасует карты, хочет раскладывать свой любимый пасьянс: "Николай умирает, Александр рождается", но опять что-то темное мелькнуло в лице, и "свой глаз" тревожно смотрит на дверь. - Там кто? - Я! - Кто ты? Гусёк? - Так точно! - Тебе что? - Землицы! Пока мать, измучив себя и Гуська, решается сдать ему "завалящий клок" под работу в кружок, Курымушка под шумок перебирается на свой диван, по-своему молится, засыпая: "Господи, благодарю тебя, что не создал меня этим Гуськом". ГУСЕК |
|
|