"Михаил Михайлович Пришвин. Кащеева цепь (автобиографический роман) " - читать интересную книгу автора

Умного Ваню держать,
Вы мне позвольте при лунном сиянии
Правду ему показать.

- Какую же правду? - спрашивает Софья Александровна.
- Правду какую? Вот:
В мире есть царь, этот царь беспощаден...
- Ты, Дунечка, - говорит тот голос, певший "волю", - вся на мужиках
сосредоточилась, тебе безлошадные, двух-лошадные больше значат, чем Пушкин
и Лермонтов.
И поет этот голос такую песню, лучше какой Курымушка после уж никогда
не слыхал:
И звук его песни в душе молодой Остался без слов, но живой.
А мужик все вздыхает в передней.
- Ты разве не ушел, Гусёк?
- Никак нет.
- Что тебе от меня надо?
- Землицы.
- "Землицы, землицы"! Затвердил Якова, одного про всякого. Я бы на
твоем месте и носа не показала сюда. Ты намедни скородил?
- Скородил.
- Борону ты сломал?
- Я? Лопни мои глаза, провалиться на месте, ежели я.
- Кто же сломал?
- Сама сломалась.
- Сама! Уходи, уходи, нет у меня для тебя земли! Откуда я тебе землю
возьму? Не могу же я всех землей наделить.
- Сделайте божескую милость.
- Ухо-ди! Нет у меня земли.
- Какую-нибудь завалящую.
- Господи, закройте ж там дверь, что же это такое, собрались посидеть,
и нет ни покою, ни отдыху! Такая жажда земли, а мы тогда думали, ка-ак
хорошо будет, такая светлая эпоха была!
Только собралась опять с духом и сказала свое "нуте-с" - в передней
новый шум, топот, отхаркивание, отсмаркивание; староста Иван Михалыч робко
приотзынул дверь.
- Что там?
- Мужики пришли.
- Вот те раз! Те?
- Те самые, намеднишние.
- Что им надо?
- Земли просят: запольный клин.
- Рожна им! Запольный клин хотят энти снять.
- Энти посильнее.
- Ну, скажи им: "У Марьи Ивановны гости, занята". И только выбрались
те мужики, Иван Михалыч опять приотзынул двери.
- Энти! - шепнул. Мать моргнула.
"Энти" - богатые мужики, они, может быть, даже и задаток принесли, их,
может быть, надо и водкой угостить. Дверь отворяется настежь, вся столовая
наполняется запахом тулупов. Мать делает вид, будто ничего не знает, зачем