"Михаил Михайлович Пришвин. Кащеева цепь (автобиографический роман) " - читать интересную книгу автора

святое святых, где я сам с собой и, шачит, весь мир со мной. Но сколько
людей останавливаются в страхе у порога своей судьбы, у росстани, где все
три пути заказаны. Тут, у росстани, впереди хоть и остается приманка, а уже
дает себя знать за спиною котомка своей судьбы. Это сразу почувствовал
Курымушка, едва только состоялось неизменное решение ехать открывать
забытые страны. Началисьзаботы, и открылся чей-то голос, неизменно день и
ночь в глубине души повторяющий: "Не надо, не надо, нельзя, так не бывает,
этого никто не делает".
Так одному, а другой, как Сережа Астахов, со своими прекрасными
бархатными глазами в длинных черных ресницах, ждет и мечтает, что своя
судьба тихим гостем придет и ласково, как невесту, поведет его к своему
алтарю. Вот тоже и Сережа Астахов, - чем не путешественник в забытые
страны? Он знает время прилета и отлета каждой птички, знает, куда они,
прилетев, деваются, как живут, где можно разыскать их гнездышко; облюбовал
себе в полях и лесах все цветки и хворостинки, ему ли не ехать! А вот и в
голову никому не пришло предложить ему путешествие, и, напротив, избрали
его хранителем тайн: он передаст письмо Вере Соколовой, он обойдет дома
путешественников и скажет хозяевам, что их заперли в карцер на двадцать
четыре часа, чтобы о них не тревожились. Стоило бы Сереже сказать: "Я с
вами", - и он тоже бы поехал в Азию за голубыми бобрами. Но Сережа
проплакал всю ночь и сказать не решился и так по своей застенчивости
пропустил случай еще в детстве заглянуть в лицо своей судьбы. В назначенный
час, перед уроками, Сережа спустился к реке, перешел деревянный, на бочках
лежащий мост, от него завернул по берегу влево и тут увидел, как
путешественники уже сдвигали с берега лодку. Какой-то мещанин в синей
поддевке полюбопытствовал, куда едут ребята на лодке.
- В деревню на мельницу.
- Кто же у вас там на мельнице?
- Тетушка Арина Родионовна.
- Не слыхал. Есть Капитолина Ивановна, а Родионовны там не слыхал.
- Мало ли ты чего не слыхал, отстань, не до тебя! Синий отошел к
мосту, перешел на ту сторону и по ступенькам стал взбираться, все
оглядываясь, на кручу высокого берега, где стоял-красовался собор. Тут на
известной скамеечке, где всегда вечером кто-нибудь сидит и любуется далью,
сел теперь в утренний час Синий. Он видел отсюда, как путешественники
расцеловались с Сережей, сняли шинели, как блеснули на солнце вынутые
из-под шинелей стволы ружей, как серебряное весло стало кудрявить тихую
гладь воды, как Сережа тоже поднялся сюда, на лавочку, проводил
путешественников глазами до поворота реки, где лодка скрылась, всплакнул и
пошел. Синий сзади пошел за Сережей.
Возле женской гимназии Сережа умерил шаг и стал прохаживаться взад и
вперед. Синий тоже стал прохаживаться по другой стороне улицы. Начали с
разных концов показываться маленькие и большие гимназистки. Сережа каждую
оглядывал, наконец, увидев одну, похожую на молодую козочку, подошел к ней,
передал письмо и направился в мужскую гимназию. За ним вплотную сзади шел
Синий. Сережа вошел в калитку гимназии, и только Синий за ним туда ногу
поставил, вдруг с той стороны другой Синий закричал:
- Иван Парамонов! Первый Синий обернулся.
- Бежи скорей, свиней резать начали.
Оба Синие сошлись на середине улицы и во весь дух пустились бежать в