"Анатолий Приставкин. Солдат и мальчик" - читать интересную книгу автора

- Разговорчики в строю!
- Да ладно, - отмахнулся лейтенант Сергеев и добавил: - В ожидании
дальнейших действий и приказов нам разрешено съездить в Москву. Разумеется,
в организованном порядке. Какие будут вопросы?
И Потапенко спросил вслед за ним:
- Какие будут вопросы? - но именно с такой интонацией: вопросов быть не
могло. Андрей Долгушин подал голос:
- Есть вопрос, товарищ лейтенант. А кто не захочет ехать?
- Как так? - сказал, поворачиваясь, Потапенко. И лейтенант удивился:
- Почему? Вы уже здесь были?
- Я здесь родился, - ответил Долгушин.
- Вот и прекрасно! Вам повезло побывать в своем городе. Я бы вот тоже,
перед фронтом мечтал, но... Не судьба, как говорят.
- Мой город - Люберцы, - произнес Долгушин почти виновато. Старший
сержант прямо-таки ел его глазами. - Я жил здесь, совсем недалеко.
- Понятно, - произнес лейтенант. - Потом подойдете ко мне. Разойдись!
- Разойдись! - крикнул следом Потапенко и почти без паузы приказал
красноармейцу Долгушину подойти к нему.
Но Андрея умело прикрыл Воробьев, который, четко откозыряв, как любил
Потапенко, спросил:
- Разрешите обратиться, товарищ старший сержант?
- Ну, давай, давай, - сказал тот. - Чего там сочинил?
- У меня тут родственник, товарищ старший сержант. Проживает в поселке
Некрасовка в системе люберецких полей орошения. Орошает, так сказать.
Разрешите по этому вопросу обратиться к командиру взвода?
- Не разрешаю, - ответил Потапенко. - Съездим в Москву, там видно
будет.
- Слушаюсь - ехать в Москву, - произнес Воробьев.
- Красноармейцу Долгушину тоже передайте мой совет ехать на экскурсию,
а не заниматься фантазией.
- Так точно! - подтвердил Воробьев. - Совет начальника - закон для
подчиненных!
- Вот и идите, - сказал старший сержант.
- Слушаюсь! - отвечал Воробьев. Все-то выходило у него ловко, быстро.
Смотрел в глаза, заученно произносил привычные слова, и только в лице
где-то, в губах, во взгляде, таилась вовсе неприметная ухмылка, к которой
придраться было никак невозможно.


- 5 -

Стоял теплый день. Около насыпи в луже купались воробьи. В поле за
кладбищем сжигали прошлогоднюю траву, и запах дыма доносило до станции. В
этот апрельский полдень он казался мирным, почти родным.
Долгушин оглянулся на вагон, откуда смотрели ему вслед друзья, а
Воробьев кричал:
- Помни солдатскую геометрию: всякая кривая короче прямой, проходящей
мимо начальства!
- Стой! - крикнул маленький Гандзюк и, пошарив по карманам, извлек
пачку папирос, наверное, самую большую свою драгоценность. Поглядел на нее и