"Анатолий Приставкин. Солдат и мальчик" - читать интересную книгу автора

каменную школу, что была, кстати, рядом с домом, а почему-то в другую,
двухэтажную, деревянную, на другом конце города. Не просто знал, город был
как неписаная биография Андрея, каждый кирпичик, камешек еще хранил его
следы. Но об этом ли разговор! Спрошено ведь так, почти попутно.
Андрей и лейтенант Сергеев ждали. Не было в них никакой уверенности,
даже малой надежды на успех в разговоре. Но все спокойнее на душе, если было
спрошено, получен отказ и надеяться не на что.
Но комбат Егоренко не торопился отказывать. Спросил про город и
задумался. Старый кадровый военный, переживший в тридцатые годы много тревог
и переездов с семьей, с малыми детьми порой от границы до границы, через
весь Союз, порой и мимо родных уральских мест (он был родом из Миасса), он
не мог не понимать, что чувствует молодой солдат, проезжая на фронт мимо
дома. Может быть, последний раз проезжая. А солдат, хоть не скажет ничего,
затаит в себе дальнюю неисполненную мечту и через всю войну будет тащить,
как ненужный груз, как моральную обузу, как недобрый знак судьбы. Но кто
сказал, что неисполнимо? Вот посыльного нужно в здешний штаб по поводу
ускорения формирования. Часть-то неполная, и в Саратове было решено, что
дополнят его новобранцы, которых в течение нескольких суток доставят из
Петушков к эшелону. Доставить-то доставят, но вот они тут, а новобранцы
прибудут только послезавтра, да их надо принять, разделить поротно,
повзводно, поставить на довольствие. Обмундировать, вооружить. Это еще
сутки.
Вроде бы все это не имело прямого отношения к Андрею, к его просьбе. Но
и имело. Комбат Егоренко знал, что имело. А через несколько дней, когда
тронется эшелон дальше, прямым ходом на фронт, поймет это и солдат, который
сейчас перед ним. Если и не скажет, то подумает уж обязательно: вот,
несколько дней рядышком с домом, а часа не хватило, чтобы навестить. Было,
было так однажды с майором, тогда он не был еще майором, а они проезжали
Миасс и застряли на вторых путях. Не пара километров, как тут, но тоже
рядом, и мать-старуха еще жива была. А он стоял на шпалах, курил, глядел
вдаль, но не рискнул попроситься. Теперь поздно жалеть. Но мать он так и не
увидел больше. И много раз вспоминал это, как стоял в нерешительности на
шпалах, курил и все не мог пойти попроситься. Сейчас-то решился бы. Как этот
солдат...
Майор Егоренко коротко посмотрел на него. Он уже знал, что скажет.
- Штаб известно где?
- Так точно, товарищ майор, - не сразу среагировал Андрей, уж очень
обнадеживающе это прозвучало. И лейтенант Сергеев понял так и повеселел.
- Доставишь срочный пакет, - сказал майор обычным тоном, хотя по смыслу
ни больше ни меньше повествовал он о вещах почти фантастических, таких, как
встреча с родным домом. - Отнесешь пакет и можешь задержаться. - Он прикинул
еще: - До следующего дня. До восемнадцати ноль-ноль. Достаточно?
- Конечно, товарищ майор!
- Все. Можете быть свободны.
И, глядя вслед солдату, не без легкой зависти подумал опять о своем
доме, к которому вела такая дальняя теперь дорога.
Въедливый бухгалтер-лейтенант из патруля, как окрестил его про себя
Андрей, документы не торопился возвращать, а все выспрашивал, чего-то
добивался. Спросил, где пакет, когда снес и сделал ли отметку.
- Так точно, сдал, на обратной стороне отмечено, - отвечал Андрей,