"Анатолий Приставкин. Тихая Балтия: Латышский дневник " - читать интересную книгу автора

кепчонке с козыречком, надвинутой на глаза. А голубые глаза исподлобья
сейчас в разговоре со мной будто стальные.
И вдруг подумалось: не зазря же тут торчит, на людном месте, все видит,
все слышит, все запоминает.
Но сегодня ему не сидится. Обращаясь уже к моей приятельнице Инне, он
говорит возбужденно:
- Вчерась на радостях бутылочку даже купил... Как же, вашим демократам
по шее надавали! Пока в Литве, но и наши скоро получат!
"Наши" - это, конечно, Народный фронт, правительство и так далее.
Уборщица - латышка отмахивается:
- Ой, да не слушайте его, страшный человек... Секретарь партийной
организации, бегает в горком партии, докладывает о вас... и о нас...
- А горком разве... еще существует?
- Да кто-то есть... - И добавляет с усмешкой (бабы - они мудрые): - Раз
нечисть поперла, значит, они все тут.
А вот другой латыш, писатель Владимир Кайякс, такой тихий, добрый,
милый, - его стол рядом с моим, - позавтракал и собрался ехать.
- Куда?
- На митинг, - ответил коротко. Надел пальто и отправился на
электричку.
...Отчего-то все утро, с рассвета летели с криком чайки от Риги. Так
много чаек я давно не видал. От кого спасаются, почему кричат? Господи, даже
им уже нет спокойствия...
Писатель подошел к нашему столу.
- Приятного аппетита, - пожелал добродушно.
- Какой уж тут аппетит!
- Ну почему?
- А ты не видел - показывали Вильнюс?
- Видел...
- На молоденьких ребят танки, а у них в руках лишь зонтики!
- Я думаю, все неприятности от космоса, - сказал писатель, в сущности,
грустный добрый человек. - Весь мир сошел с ума, вон в Индии тоже...
- В Индии всегда что-нибудь происходит... То Неру, то Индира Ганди...
- Мариш, - окликнул кто-то. - Тебя Индия не волнует?
- Меня волнует космос, - парировала моя жена. - Может, это они послали
танки в Вильнюс!
Рижское телевидение показало ночную хронику из Вильнюса: прожекторы,
стрельба, кого-то бьют прикладом, танки поводят стволами пушек, утыкаясь
дулами прямо в стоящих перед входом в телецентр людей.
И трупы, лежащие на земле. Один с наброшенной на лицо тряпкой. Подходят
старые женщины, откидывают, смотрят, не свой ли...
Бедные бабы! Им при всех режимах делать одно дело: хоронить и
оплакивать своих и чужих.
Хронику повторяют всю ночь. В Москве в это время буйствует
"Кравченко-шоу", там Масляков, там веселье.
На "Титанике" в момент крушения тоже играли музыканты, но это был их
подвиг, они играли, охраняя от страха перед неизбежным концом души
погибающих. Да они сами, музыканты, погибли.
- Из Москвы ничего нет? - спрашиваю, влетая в комнату, где телевизор.
- Москва молчит, - отвечает жена. - А мы с Инной смотрели снова