"Анатолий Приставкин. Долина смертной тени" - читать интересную книгу автора

Я не сразу сообразил о чем он.
Оказывается, то противоборство, опасное для жизни, показалось ему
легче, чем все эти последующие чиновные разборки, где борьба выходила
покруче и, наверное, поопасней.
Однажды я услышал, как он в сердцах бросил Ковалеву: "Уйду я, уйду!
Брошу, ну, не могу я с ними!Не могу!"
К Шахраю, одному из самых-самых тогда приближенных, насколько я
понимаю, к Президенту лиц, мы отправляемся втроем: для подкрепления с нами
идет Ковалев.
Блуждаем бесконечными коридорами, заглядываем в двери, и
Сергей Адамович спрашивает Кононова: "А где он сейчас сидит?
Ты знаешь?" - "Ну, примерно", - отвечает тот.
Вот, перебросились на ходу, а я догадываюсь, что Белый дом, в котором я
сейчас, переживает момент подвижек; он похож на разогретый котел, где
варятся всякие властные структуры: начальники побольше или поменьше,
секретари, кабинеты, референты...
Новая, в общем, власть.
Даже на глазок заметно, по встречным лицам, что это далеко не те, кто
сидел у костров и защищал в тревожную ночь Белый дом.
Мы минуем пятый этаж, где лифт не останавливается, здесь резиденция
Ельцина, а потом зигзагом через коридоры и этажи попадаем в приемную Шахрая.
Предбанник - огромная комната, ожидающие кучкуются по углам и
разговаривают вполголоса, а между ними время от времени возникает немолодая
секретарша и вызывает по имени-отчеству в кабинет. Она и нас успела
заметить: "Посидите, пожалуйста, сейчас вас примут..."
Мы ждем, и я обращаю внимание, что мои спутники становятся
немногословными и, хоть бодрятся, на их лицах напряжение.
Таково свойство любой, наверное, власти при соприкосновении с ней
делать человека другим.
Я, с непривычки, еще не ощущаю всю необычность момента, пытаюсь
рассказывать какой-то анекдот, но меня останавливает осуждающий взгляд
Ковалева.
Через какой-то срок из дверей появляется Шахрай, знакомый по
телевизионным передачам, но здесь он кажется чуть полней и пониже и
почему-то, бросается в глаза, в помятом костюме.
Здоровается, приглашает в кабинет.
- Я вас узнал, - произносит дружелюбно, просит усаживаться.
"Я вас тоже", - мог бы произнести я, но лишь киваю.
Как всегда бывает в особо ответственные моменты, в голову лезет
какая-то чепуха. Но я беру себя в руки, сосредоточиваясь на Ковалеве,
который уж точно понимает, как надо здесь разговаривать. Они оба с Анатолием
с непроницаемыми лицами, такие строгие, даже галстучки перед кабинетом
поправили.
Уселись за столик, не главный, массивный, а примыкающий к нему,
поменьше, и Шахрай, примостившись напротив, обратился ко мне, произнеся
положенное в таких случаях, что благодарен мне за согласие принять
руководство Комиссией... Хотя наслышан уже, что я будто отказывался...
Я не стал ничего объяснять, а лишь развел руками, мол, что было, то
было. И далее постарался в разговор не влезать, предоставляя это моим
спутникам, они делали сие, надо отметить, очень умело.