"Анатолий Приставкин. Вагончик мой дальний (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Так чисто выучить нельзя, - возразил немец. В его интонациях
прозвучали почти человеческие нотки. Он будто протрезвел от неожиданного для
себя свидетеля. Вглядывался в лицо Рыбакова, про нас он уже забыл. - Я вижу,
знаю, ты немец... Не скрывай, мы тебе вреда не причиним. Ты работаешь
переводчиком? Как зовут? Как фамилия?
- Рыбаков моя фамилия. А вы лучше детям помогите... Они голодные, -
сказал спокойно Рыбаков.
Никто из ребят, кроме меня, не понял, о чем говорят эти двое. Однако
сразу усекли, что опасность, кажись, миновала. Даже теть-Дуня поднялась
снова на ноги, переживая за девочек, которых продолжали исследовать двое
фрицев. Но и они развернули на всякий случай свои автоматы сторону Рыбакова.
Тут за стенами вагона началась пальба и немчуру как ветром сдуло. Только
немецкий собеседник Рыбакова на прощание оглянулся, спрыгивая на рельсы,
прокричал в проем двери:
- Ты немец, сволочь! Ты предатель! Мы с тобой поговорим!
Стрельба слышалась отовсюду, справа и слева. Но бомбы не взрывались, и
орудия не долбили по ушам. Пока не наступила опять пугающая тишина. И, хоть
наши двери оставались распахнутыми, впервые, кажется, с тех пор, как нас
сюда засадили, никто не сунулся наружу, со своих мест мы смотрели на проем,
как на белый экран кино... А что еще покажут?
Нет, неправда. Это мы потом так говорили, что было, как в кино, и
совсем не страшно. А тогда мы смотрели на распахнутые двери с испугом. И
чего-то ждали. Раньше казалось, что хуже, чем закрытый вагон, не бывает. Но
стало понятней, что открытый - не лучше. Даже повстречались с настоящими
фашистами. А теперь про себя молили, чтобы они обратно не вернулись, как
обещали. А кто-то для храбрости даже песенку завел: "Мальбрук в поход
собрался, объелся кислых щей, в походе обосрался..."
Но песенку не поддержали.
И, когда издалека заслышали русскую речь, вздохнули с облегчением.
Наши солдаты подошли не сразу. Долго их голоса мы слышали по соседству.
Снаружи что-то происходило, неизвестно что, пока в проеме не появилось
рыже-веснушчатое лицо. "Мать честная! - произнесло оно, вытаращивая рыжий
глаз, и даже присвистнуло. - Это еще что за детский сад?"
Тут сразу несколько физиономий выставилось в проеме, пока пришедшая в
себя теть-Дуня не выкрикнула в своей немного вызывающей манере:
- Ну дети тут! Чего пялиться-то? Везли, везли... До фрицев довезли!
Чуть не поубивали всех! Тоже мне, защитнички нашлись!
- Такие девицы, да чтобы фрицам! - произнес рыжий весельчак в рифму, у
него в зубах блеснула золотая фикса. - Это и нам сгодится!
Кто-то за его спиной подхватил:
- Надо же так подфартило!
- Налетай, подешевело!
Со словами: "Трофей! Трофей!" наверх вскарабкались сразу несколько
человек и, отодвинув теть-Дуню, пытавшуюся встать на их пути, ринулись
прямиком в женский угол. Последний, из тех, кто понял, что ему из
неожиданного трофея может ничего не достаться, попытался опрокинуть
теть-Дуню, но, опомнившись, сплюнул, выжидая, когда в женском углу освободят
место. А впереди началась потасовка. Что там недавние враги - немчура,
которая соблюдала некий порядок и не рвала подметок на ходу, - эти вояки
затеяли драку: кто-то кому-то заехал в рыло, кто-то пнул соседа под зад, а