"А.С.Прокопенко. Безумная психиатрия " - читать интересную книгу автора

нации" из партийно-советской верхушки да и из нынешних претендентов на
вершителей судьбы Российского государства по психиатрическим стандартам
душевной неполноценности недавнего тоталитарного прошлого были бы
насильственно оторваны от любимого дела и направлены в психиатрические
лечебницы.
Писать о карательной психиатрии надо очень честно, иначе не избежать
конфуза, а то и гнева Божьего!
Полковник в отставке, но по-прежнему директор Казанской психиатрической
больницы (бывшей самой страшной тюремной психиатрической больницы МВД СССР,
где, по некоторым данным, содержались легендарный Р. Валленберг и другие
разыскиваемые по всему миру важные иностранные персоны), Валитов с армейской
прямотой заявил в недавнем интервью корреспонденту "МК", что он и его
подчиненные искренне полагали, что в вверенной им тюрьме по заслугам
содержались настоящие враги советского народа. К этому и добавить нечего.
Хочется только задать вопрос: а во что теперь искренне верит бессменный
директор Валитов?
Врачи-психиатры демократической ориентации, те, кого мучает совесть за
забвение клятвы Гиппократа, однозначно характеризуют советскую судебную
психиатрию как одно из изощренных средств политических и иных репрессий,
широко применявшихся в Советском Союзе, особенно в 60-80-е годы.
Суть карательной психиатрии достаточно ясно показал доктор медицинских
наук, руководитель отдела ГНЦ им. Сербского Ф. Кондратьев, который,
возглавив группу независимых психиатров, на стыке 80-90-х годов попытался
разобраться в закрытой до того для российской общественности проблеме.
Особую роль в системе карательной психиатрии Ф. Кондратьев отводит
бывшему ЦНИИСП им. Сербского, организация которого как головного
судебно-психиатрического заведения восходит к 1921 году.
С началом массовых репрессий на судебно-психиатрическую экспертизу
"пошел" поток лиц, обвинявшихся в совершении преступлений по статье 58 УК
РСФСР, и именно тогда органы госбезопасности организовали в институте
особое, так называемое "специальное отделение".
Эксперты, работавшие с "обычными" уголовниками, не имели доступа в это
отделение, числившееся в структуре института как "четвертое". Они не знали,
кто там находится и в чем обвиняется. "Политических" привозили и отвозили на
специальном транспорте.
Даже те, кто работал в этом отделении, не имели права интересоваться,
кому и по какому обвинению проводит экспертизу их коллега.
Клинической особенностью контингента лиц, проходивших СПЭ в период
массовых репрессий, были так называемые реактивные психозы - острые
состояния глубокой дезорганизации психической деятельности, возникавшие как
стрессовые реакции на неожиданную психическую травму. Еще вчера человек
занимал устойчивое почетное место в обществе, а сегодня он никто да еще и
становится объектом унижения для карательной машины - орудия того же
общества. И подследственные неожиданно (особенно для гэбэшников) начинали
странно себя вести: столбенели, теряли способность к разговору, начинали
ходить на четвереньках, лаяли и т. д.
Проявления реактивных психозов, поиск способов их лечения обусловили
необходимость создания специальной клиники. Эксперты устанавливали факт
психического расстройства, указывая, что оно развилось после ареста, а
потому нет оснований для освобождения от ответственности по причине