"Вадим Прокофьев. Желябов ("Жизнь замечательных людей" #299) " - читать интересную книгу автора

цензура мешает. В керченском же захолустье не достанешь книг о социализме.
Нужно думать самому.
И опять бессонная ночь - теперь над снами Веры Павловны. Ей снится
такая жизнь, когда не будет никаких господ, все будут работать, не будет
бедных, не будет и богатых. Интересно бы посмотреть, как помещик Нелидов
чистит коровник! Нет, этот никогда не станет, его нужно силой заставить. И
царь с ними, с помещиками, заодно... Вот потому Каракозов и стрелял в него.

* * *

Учебный год кончался. Всем надоела зубрежка, донимала жара, пыль.
Скорее бы каникулы! Тригони звал Андрея к себе в Симферополь. Соблазн был
велик, да разве отпустят! Нужно домой, отцу помогать.
Дед приехал неожиданно. Андрей надеялся еще день-два побродить по
Керчи, в библиотеке тайком почитать о Каракозове. Но дед не станет ждать.
Телега громыхала по керченской мостовой. В городе пусто. Жара загнала
обывателей в дома. И так просидят они по своим норам до тех пор, пока не
спадет зной. Потом выползут на улицы, молчаливые, бездумные.
А среди гимназистов, учителей, адвокатов только и разговоров, что о
каракозовском деле. Год прошел, а все толкуют.
Если послушать господ адвокатов, что в публичной библиотеке
витийствуют, то это черт знает что. По их словам, "выстрел ворвался в
праздничную атмосферу именин, которые справляло наше общество со дня
освобождения крестьян".
Хороши именины! "Помещики набили карманы выкупными свидетельствами и
благодушествуют, любуются своей гуманностью, царя восхваляют за то, что он
не сдает в солдаты всех лучших писателей и поэтов русских, а только
некоторых, самых лучших, ссылает на каторгу и то по суду". Андрей знает о
судьбе Чернышевского...
А если послушать краснобаев, так все реформы царь надумал, а все
репрессии дело рук его "недобрых министров" или "бестактных" радикалов,
которые хотят больше, чем отпускается из царской лакейской.
Проезжая мимо городского сада, Андрей вспомнил, как в летнем ресторане
подвыпивший учитель географии схватился с заезжим земским врачом. Они так
шумели на веранде, что Андрей, гулявший в саду с Тригони, решил, что там
очередная драка.
- Вот, вот, мы говорили, - кричал врач, - вот она, воля! Вот они,
реформы!
- Да поймите же вы, что, этот выстрел вздор... нелепость! Мальчишка,
неуч! Разве можно обобщать? Здравый смысл народа - против. Все негодуют!
Здравый смысл народа?! Все негодуют?! Как бы не так! Андрей тоже из
народа. Ему шестнадцать лет, не неуч, слава богу, а вот поди ж ты, никакого
негодования! Наоборот. Он ясно видит, что в среде людей мыслящих,
интеллигентов произошел раскол. Все эти адвокатишки, земцы отшатнулись
вправо, поближе к царскому трону. А вот другие, те, кто не мог спокойно
жить, видя вокруг себя море обид, горя и неправды, ушли в "школу Рахметова",
чтобы отдать всю жизнь свою на восстановление попранных прав человека.
Каракозов из них. Желябов тоже хочет быть с ними. Дайте только срок,
окончит гимназию, и тогда...
Что тогда, Андрей еще не знает.