"Николай Прокудин. Пиратские войны ("Одиссея полковника Строганова" #2) " - читать интересную книгу автора

императрицы срамным словом. Со мною, я уже говорил раньше, это бывает.
Подумаешь, выражался! Вот за этакий пустяк меня, русского дворянина, со
скандалом и турнули из Петербурга. Так я завсегда был по молодости горяч. Но
я же русский человек, не голландец какой или швед! Одних дуэлей на моем
счету была целая дюжина! И вот сослали не за поединок, не за дебош в
присутственном месте, а - подумай только! - за дерзкие слова, сказанные
против полюбовника царицыного Гришки Орлова. Скрутили руки, в кибитку
сунули. Надеялся, что не на гауптвахту, до дому везут, в имение, ан нет,
дело повернулось гораздо хуже. Прямо из зала собрания в ссылку направила
меня государыня императрица, чтобы ее любимцу больше никогда и никто не смел
и слова поперек сказать.
Попал я на окраину империи, на Камчатку. Об этих краях я никогда раньше
и не слыхал! Казалось бы, терпелив человек, ко всему привыкает, но вышло
иначе. Среди ссыльных родился заговор, а главным зачинщиком бунта стал поляк
Мориц Беньовский. Кем он только в жизни не был, вроде бы даже иноземной
службы бывший полковник. Только я склоняюсь к мысли, что он, скорее всего,
обыкновенный проходимец. Этот полячишко подлый придумал манифест сочинить,
что, мол, присяга императрице была незаконной! Объявили мы в ту смуту Павла
Петровича законным императором, об этом заранее у Беньовского грамотка была
заготовлена и зашита за подкладку! Народ смутили и подбили на выступление,
во время бунта разбили морды служивым и торговым мужикам, немало прочего
чиновного люда покалечили. Дальше еще хуже, убили мы коменданта Камчатки,
капитана Нилова, захватили галиот "Святой Петр" и подались в дальние
странствия. Набралась нас сотня человек за счастьем плыть, искать его
неведомо где, за тридевять земель. Слыхали мы про остров справедливости, что
стоит посреди моря-океана.
- Нашли? - с сочувствием спросил Сергей.
- Какое там! Нет справедливости ни на море, ни на суше! Кругом одна
подлость и предательство! - тяжело вздохнул Степанов. - Негодяй полячишко,
или Бейпоск, как мы его прозвали, и нас вскоре предал! Мы проплыли всю гряду
островов от Камчатки и до японцев, до самого их порта Нагасаки. Туда русские
люди до нас никогда не добирались! Затем Формозу воевали, угрожали
разорением колонии на Сиаме. Португалы страх как испугались, думали, что
русская эскадра позади нас плывет. Губернатор ведь не знал, что мы лишь
небольшая шайка смутьянов... Хитростью только и осилили нас португалы,
подкупили гада Беньовского. Продал этот подлый выжига и корабль, и товар, и
такелаж, и даже наших баб! Одну сам даже ссильничал. Хорошую такую, молодую
камчадалку, девку безответную. Ох и дал я ему за это по харе! С такой
свиньей не до дуэлей. Он стерпел тогда, а позже взял и спровадил меня
обманом в крепость, в тюрьму к португальцам упек! В приказной бумаге
написал: "За бунт против начальства". Это против его, жулика-то! Тоже мне,
начальник... Первый в Европе пройдоха и жулик! Покуражился он, но потом
освободил меня из неволи, ему в дальнейшем путешествии люди были нужны.
Беньовский опять хитростью вернул себе "Святого Петра", обобрав до нитки
доверчивого губернатора. Мы уплыли из порта, и где нас после этого только не
носило. Были на большом острове, Мадагаскаром называется, затем плыли вокруг
Африки и в Европу перебрались. За это время устали, поистрепались. Вот
команда и разбрелась с галиота кто куда. Я в Лондоне лишь несколько месяцев
пожил, а затем, чтобы избежать ареста, от греха подальше перебрался к
французам, оттуда в Испанию, а через год подался к португалам и нанялся на