"С.В.Пролеев. Энциклопедия пороков" - читать интересную книгу автора

саму человеческую личность и возносящееся над ней, делающее ее своим слугой
-- вот что составляет сущность алчности. Кто окажется способным на нее?
Слишком большой безоглядности требует она, чрезмерной отрешенности на волю
своей страсти.
В нашем замусоренном, взбудораженном и смятенном мире едва ли осталось
нечто, достойное алчности. Да и личности, способные взалкать, вряд ли
сыщутся. Мы не алчем, мы совершаем выборы. У каждого в кармане пара
игральных костей. Вот они застучали друг о друга, покатились, упали...
Чет-нечет, больше-меньше. Никогда не будет меньше двух, и никогда -- больше
двенадцати. Единственный и тринадцатый, Бог и Иуда вычеркнуты из нашего
мира, сколько бы мы ни молились первому, и сколько бы ни проклинали второго.
В этом мире не найти надежды, и единственное чаяние -- что душа еще
когда-нибудь встрепенется. Тогда для нас станет возможным и внять
Божественному откровению, и претерпеть соблазны Искусителя. А пока...
Мы совершаем тихие подлости; мы наглы, когда безнаказаны; мы покорны
перед тем, что сильнее нас. Каждый наш жест на своем месте, и все они--
умерены. Мы хороши и дурны одновременно. В нас всего по чуть-чуть. Во всех
проявлениях своей натуры, хорошие они или скверные, мы стоим в четких
рамках. Вся наша жизнь -- посередине.
Даже когда неожиданный порыв вдруг отдает нас во власть чего-то
необычайного, мы спешим вернуться назад -- как маятник, вечно устремленный к
тому, чтобы остановиться. Там, в этой середине, где мы проводим почти всю
жизнь, нет ни добра, ни зла, ни доверия, ни предательства. Там все -- "как
будто...", там царит безмолвное проклятие.
И в блаженстве, и в грехе забывается, пропадает и растворяется человек.
Добро спасает, а зло губит душу. Однако жизнь, в которой нет подлинного
забытья,-- спасительного или губительного -- почти никогда не бывает не
только счастливой, но и вообще прожитой. Жизнь не бывает бесстрастной.
Независимо от того, чем поглощен человек,-- гневом или любимым делом,
нежностью или ненавистью, мнительностью или энтузиазмом -- в любом виде
забытья даруется отдохновение от непомерно скромной жизни. Страсть, которая
поглощает человека, в которой он забывает о себе самом -- и есть алчность.
Возблагодарим ее за нескучность жизни.
Алчность противоположна тоске. Тоскующий все оставил, все стало для
него потерей, и он сам -- потеря для себя. Напротив, алчущий зажжен чистой
страстью вожделения. Даже ничего не имея, он обладает всем, ибо безмерно его
желание. Алкать -- значит безудержно желать. Желать, не зная меры и смысла,
не помня себя и действительности, не взирая на возможные последствия и
неисполнимость желанного. Нет, "желать" -- слишком спокойное и
благопристойное слово. Оно не способно выразить накал алчности. Прочь его!
"Возжелать" -- вот верный тон. "Возжелавший" -- значит "возжегшийся",
воспламенившийся желанием, потерявшийся в нем, весь поглощенный одним
стремлением, вне которого не остается ни одно движение души. Алчущим
называют того, кто желает самозабвенно. А как иначе, скажите, можно желать?
Разве неукоснительная умеренность и беспрестанное "укрощение порывов" могут
составить смысл жизни?
Да, человек постоянно обуздывает себя. Но суровое насилие над собой он
совершает с одной, в сущности, целью: отказавшись от незначительного,
добиться главного. И этого, самого главного для себя, он, бесспорно, алчет.
Если человек способен удержать себя во всем и поступать лишь так, как