"Виктор Пронин. Банда 6" - читать интересную книгу автора

самозабвенно. А красавица, ощутив прилив животворных сил, естественно,
прильнула к нему, не забыв оголить самые соблазнительные места. Из их
измученных глаз катились слезы счастья и любви.
- Переключи программу, - сказал Пафнутьев.
Но избавления от страшных картин друзья не получили - передавали
военные сводки из Югославии, - американцы, немцы, англичане дружно и весело
разбомбили пассажирский поезд вместе с мостом, по которому он шел. Потом
показали высокоточное попадание томагавка в рейсовый автобус, потом пошли
потрясающе красивые кадры - доблестные американские летчики трижды заходили
на колонну беженцев. Дорога, усеянная сочащимися кровью кусками человеческих
тел, казалось, вела в предыдущий фильм.
- А что им, собственно, надо от этих сербов?
- Затронуты национальные интересы Соединенных Штатов! - веско ответил
Халандовский и опять переключил программу - шла передача о выдающемся певце
столетия Фрэнке Синатре. Показали младенческие его годы, триумфальную жизнь,
смерть, от которой содрогнулось все прогрессивное человечество. - Я
переключу?
- Конечно.
На этот раз на экране возникла толстая, изуродованная жизнью тетка с
накрашенным ртом, которая на ломаном сербском языке убеждала югославов в
том, что бомбежки производятся для их же блага, что та свобода, которой они
были лишены до сих пор, теперь воссияет над их мертвыми головами во всем
своем слепящем великолепии.
- Так, - проговорил Пафнутьев чуть слышно. - Дальше.
Дергающаяся певичка показывала всем желающим части своего тела,
наиболее, по ее мнению, удавшиеся природе.
- А знаешь, эта Мадонна менее бесстыдна, нежели та баба, которая была
до нее, - задумчиво проговорил Халандовский, снова переключая программу.
Экран заполнили потные тела, орущие, искаженные оптикой рожи, скрежет мощных
звуковых установок, блики лазерных лучей.
- Что с ними? - спросил Пафнутьев невинным, совершенно дурацким тоном.
- Музыкальные ансамбли. Победители национальных конкурсов. Пятая
программа. Так называемая культурная.
- Крути дальше.
- Филадельфия опять проигрывает! - заорал не своим голосом спортивный
комментатор. - Бостон на подъеме! Бостон впереди! Бостон неудержим в этой
атаке! Это победа! Идут последние секунды матча! Какая победа!
- Аркаша, это действительно победа?
- Это оккупация, - невозмутимо ответил Халандовский, выключая
телевизор. - Недавно, Паша, мне довелось видеть подшивку газет, которые
выпускали немцы во время войны на занятых наших территориях.
- И что?
- То же самое, что ты сейчас видел. Правда, те газеты были
пожелтевшими, выгоревшими от времени, а здесь краски вон какие яркие да
сочные... Но суть та же. Должен, однако, сказать. - Халандовский поднялся,
включил свет в комнате, положил на телевизор пульт. - Должен сказать, Паша,
что те фашистские газеты были порядочнее, честнее. Да, они были
оккупационными, но этого и не скрывали. А эти... - Халандовский склонил
голову набок, как это он делал в минуты глубокой задумчивости.
- Я знаю одного типа, который без конца повторяет - друг Билл, друг