"Петр Проскурин. В старых ракитах (повесть)" - читать интересную книгу автора

пятьсот уйдет, а надо.
- Надо, - согласился Василий, совершенно отчетливо понимая, о чем
сейчас думает жена и что хочет сказать дальше.
- Какая разница, где лежать после смерти, - услышал Василий далекие и
какие-то бесцветные слова, но он был так опустошен, что не смог даже
возмутиться. - Ты, может, Вась, выпьешь? Да, может, поспишь, а то с утра
делов при,валит...
- Если есть, выпью...
- Есть.
Василий не заметил, откуда и как перед ним появилась непочатая
пол-литровая бутылка, стакан и тарелка с солеными огурцами.
- Еще стакан-то поставь, - сказал Василий, ловко скручивая с головки
податливую фольгу и вспоминая то время, когда такие бутылки закупоривались
самыми настоящими пробками и мужики в Вырубках ловко выбивали их ладонью в
донышко.
- Да я не буду, Вась, - стала отказываться Валентина, - а то на ходу
так и свалюсь...
- Поставь, - потребовал Василий, хмурясь, и Валентина, быстро взглянув
на него, добыла из настенного шкафчика еще один стакан и осторожно, без
стука, поставила на стол. Василий налил себе почти вровень с краями, а ей
с четверть стакана, молча глядя друг другу в глаза, они выпили, а
Валентина, отщипывая от хлеба кусочек мякиша, задумчиво покачала головой.
- Уросливый же ты, Вась, - сказала она даже с какойто ласковостью в
голосе. - Я-то все вижу, все у тебя в глазах-то стоит. Ну что ты на
меня-то ожесточился? Я, что ли, твой главный враг на земле? Эх, Вась,
Вась... О семье же?
думаю да о сыне... Ну, повезешь в Вырубки, за триста верст, считай, ну
и выйдет рублей на триста сверх... А где их взять?
А у тебя сын через полгода домой явится в одной шинелишке, ему и костюм
надо, и куртку какую-нибудь, и туфли - в институт ведь хочет парень
поступать... Вот тебе и думай как хочешь...
- В кассе взаимопомощи завтра возьму... может, рублей двести и дадут.
- Дадут, отчего же, - согласилась Валентина. - Так их все одно потом
отдавать.
- Обещался же, - Василий, после водки всегда мягчавший, как-то даже
несколько виновато взглянул на жену, словно ожидая от нее совсем иных
слов, которые должны были убедить его окончательно.
Валентина лишь покачала головой, сейчас ей от усталости не хотелось
спорить и что-то доказывать.
- Дорога какая сейчас? - неожиданно спросила она. - Пока ты до своих
Вырубок доберешься, всю душу в лохмотья расшибешь. А там и могилы некому
будет вырыть, вон четыре бабки на весь поселок остались.
- А никто тебя с бабками не просит, - все еще вяло отмахнулся Василий.
- Сам довезу, сам вырою. Тоже, нашла чем пугать.
Теперь он достаточно твердо смотрел на жену, и в серых глазах у него
постепенно проступала какая-то льдистость, Валентина хотела было убрать
бутылку со стола, но он не дал, налил себе еще, выпил, уже не приглашая
жену, теперь с ним бесполезно было говорить, и она подумала, что сегодня
ей, видать, даже немного не удастся вздремнуть, и пожалела, что сына
сейчас нет с ними. Василий сына всегда слушался, уважал за добрый и ровный