"Валентин Проталин. Тезей (том 2)" - читать интересную книгу автора

то богатство, знатность и даже ум. А если - неудачник или обездоленный,
вынужденный признавать силу другого и гнуться под ее напором?... А под небом
войны, под небом многослезного Ареса, когда сила откровенно оскаливается,
когда могучий убивает слабого, обольщается так или иначе могуществом силы,
да и сам погибает... И победитель, и побежденный. Сила ведь - это цепь, на
которой мы все сидим. Но души, отлетая от тела, одинаково смиряются,
принимают равную честь. Может быть, тогда-то человек и становится самим
собой... Тот, кто про это создаст песню, будет гением, подобно богам.
- В твоем неприятии силы больше гордости, чем у всех воинов, вместе
взятых, - почти восхитилась Лаодика. - Однако я - женщина, и для меня с
Поликарпом и четыре стены - весь мир.
- Я тебя понимаю, - вздохнула Герофила. - Любить - это наш долг. И я
бы, может, хотела забыть себя для любви.
- Но при этом не хочешь оставаться только женщиной, - проницательно
заметила Лаодика.
- В этот момент я хочу забыть, что я женщина, - призналась Герофила.
- Я об этом никогда не забываю, - сказала Лаодика.
- И опять я понимаю тебя, - согласилась Герофила. - Мы принимаем
правила их игры... А вообще, мужчины, - обратилась она сразу ко всем троим
молодым людям, безмолвно слушавшим напряженный женский разговор, - не
кажется ли вам, что человек не знает еще своего призвания или забыл о нем...
Может быть, в золотом веке Сатурна люди про себя больше понимали. Не зря
ведь назывался век золотым... Ты, Тезей, немного ведь встречался с
космофеями, когда был у великого кентавра. Может быть, они все еще пребывают
в младенчестве, потому и чище, и лучше нас, и счастливее.
- Они знают, что такое оружие, Герофила, - подумав, сказал Тезей.
- Что ж, дети тоже дерутся иногда, - рассудила пророчица.
- Кто же, по-твоему, мы? - спросил Тезей.
- Кто бы ни были, но и до зрелости нам далеко, - ответил за Герофилу
Поликарп.
- И до юности тоже, - заметила Герофила. - Подростки, пожалуй.
- И уже испорчены, - добавил Мусей.
- Какими же люди дальше-то будут? - вслух подумала пророчица. - О боги,
что их ждет, несчастных!
- Если внять твоим словам, Герофила, - мягко произнес Поликарп, - так и
будут опираться на силу, как на трость.
- Вот именно, - обрадовалась Герофила сравнению. - ...Тебе бы тоже
песни сочинять, Поликарп.
- Спой нам какую-нибудь твою песню, - поощрила пророчицу Лаодика,
которой нравилось, когда Поликарпа хвалили.
- Для тебя с удовольствием, - согласилась та.
Тезей хотел было снять со стены кифару, но Герофила остановила его:
- Не надо, я и без кифары сумею.
Она встала, отошла несколько в сторону от присутствующих, помолчала,
запрокинула голову:

Ио пэан! Воспою я опять Аполлона.
Тот его слышит, кому не чужда моя песня.
Избранность это иль просто судьба, отвечайте?
О, небеса, на земле не нашла я ответа.