"Валентин Проталин. Тезей (том 2)" - читать интересную книгу автора Двое влюбленных лишь станут единым порывом, -
С этою жизнью в единстве никак не сплетутся. Все рассудили, и только любовь вне закона. Будто ничья: никому и ни в чем не послушна. Светоч зажжется, и тут же - от тьмы отделился. Станешь любовью и сразу же что-то разрушишь. Может быть, избранность только богам и доступна. Бог песнопений, зачем ты гонимым лишь внятен. Знаем ли то, что зовем безоглядно любовью? И отчего не чужда она только молитве? - Замечательно! - восхитился Мусей. - Но можно ли так жить? - вздохнул Поликарпик. - Тебе это, пожалуй, доступно, - сказал Тезей брату. Лаодика промолчала, с интересом глядя на Герофилу, потом - благодарно на Тезея. - Я это как-то не так слышал, - встрепенулся вдруг Мусей. - Разве я могу отвечать за то, как мое исполняют? - рассудила Герофила. - Надо записывать тексты, - огорчился Мусей. - В храмах есть чудаки, которые записывают, - заметила пророчица. - И все-таки я предпочитаю, чтобы мои песни запоминали. То, что по-настоящему сделано, люди запомнят... Представьте, - рассмеялась она, - что всякий кто сочиняет, начнет записывать свои словеса. Сколько же людям придется читать всякой чепухи. И все дружно рассмеялись вместе с нею, представив, что из этого Легко, привыкнув, повторять: "Во имя!" Мечта прекрасна, как небесный свод. И он не только дышит - он живет Меж звезд... Мы тоже выросли под ними. Почувствовать их отзвуки родными И сделаться чужим клочку земли. Дни дальше в русле жизни потекли, А ты застыл в дурацкой пантомиме. Ты, словно некий царь, лишенный власти. Всем явленной и столь высокой страсти, Такой понятной снова не понять. Кто гасит эти звезды в нас, ревнуя?.. Здесь свой, я принимаю жизнь земную, Но надо же и голову поднять. Уйдя к себе, Тезей уносил с собою и облик Герофилы, и голос ее. Не столько даже необычные речи пророчицы, сколько певучий их груз, который и не снимешь, и нести все-таки странно. В словах этой женщины о силе было столько правды. Однако такой правды, с которой не знаешь, что делать. Правда никуда не годилась. Ею никак нельзя было воспользоваться. Эта правда вообще была |
|
|