"Валентин Проталин. Тезей (том 2)" - читать интересную книгу автора

на жену.
- А я приглашу Геракла, - буквально пропела Гера.
Тут-то боги так и ахнули: вот те на, выходит, не столь уж нелепы слухи,
что Гера влюбилась в своего врага Геракла.
- А ты кого позовешь? - Амфитрида обратилась к мужу, чтобы смягчить
впечатление от скандального заявления всецарицы.
- Идаса и Линкея, - не задумываясь, сказал Посейдон.
- Я думала... Тезея, - огорчилась Амфитрида.
- Он же двоих выставляет, - боднул в сторону Зевса царь морей.
- И
близнецов, между прочим.
- Тезея с ними не сравнить, - настаивала на своем Амфитрида. - Пусть
один, да Тезей.
- Нет, - замотал косматой головой Посейдон, - он непослушный...
непочтительный. Если хочешь, сама приглашай своего любимчика.
- И приглашу, - сказала Амфитрида. - Я позову Тезея, - объявила она.
- Я - Автолика, - вставил Гермес, который обычно отмалчивался.
- Сплошные аргонавты - заметила Деметра.
- Автолика стоит ли приглашать, - усомнилась Урания, любившая строгость
и порядок цифр, - он же - хитрец, всех нас перессорит.
- И среди богов найдется кому всех нас перессорить, - не без значения
произнесла Гера.
Она, конечно, имела в виду Эриду, но никто не стал вникать в смысл ее
слов.
- А какой у него паршивец внучек Одиссей растет, - вставил Дионис и
даже зажмурился от удовольствия.
- Пелей тоже паршивец, - заметила Афина неодобрительно.
- Пелей разве паршивец, - пренебрежительно отмахнулся Дионис, - глаза
выкатит и - га-га-га... А Одиссей хитроумный паршивец. Этот заставит всех
повертеться. Правда, Гермес? - похвалил Дионис автоликова внука.
Гермес улыбнулся задумчиво и нежно.
- Стоп! - прервал разговоры Зевс. - Много в хитрецах вы понимаете...
Тезей, Те-зей, - покачал он головой. - Ну-ка, прокрутите подвижные картинки.
На стене покоев Геры вспыхнул четырехугольник. На подвижных картинках
возникли Тезей и Поликарп, и перед богами прозвучала вся их последняя,
известная нам, беседа. И о том, что по-настоящему можно объединить только
избранных; и о том, что общее у всех есть, а надо особенное; что общее,
конечно, собирает людей, но собирает-то не лучшим образом; и про мировую
душу, которая чем-то смахивает на хаос Эрато, к тому же женственную; и про
обоюдное томление души и какого-то духа; и про золотой век Крона,
свергнутого нынешними богами.
Женщины, Лаодика и Герофила, тоже в свою очередь появившиеся на
картинках, разумеется, болтали про любовь; и почему-то она у них враг жизни;
и привычки им, мол, мешают; и благодетельствование, в высшей мере
принадлежащее богам, чуть ли не обман; и что любовь должна быть свободной; и
на цепи они (мокрохвостые кури-цы!) сидеть не хотят, пусть и на священной...
- Умствующие... Вот где хитрецы-то, - мрачно произнес Зевс.
- А там у них еще Одеон с Мусеем, - подсказала Зевсу дочь его Геба,
которую давно не было слышно в собраниях богов.
- Умствующие, - еще громче определил всецарь, поглядывая на Эрато. -