"Валентин Проталин. Тезей (том 2)" - читать интересную книгу автора

постройками красиво возвышался храм бога. Правда, когда близко подойдешь -
увидишь, как он стар, древен совсем.
Домик Пракситеи Тезей нашел сразу еще и потому, что в нескольких местах
на его стене было выведено крупными буквами, разными красками ее имя.
Афиняне в шутку, а, случалось, и всерьез, писали имена своих возлюбленных на
стенах. Значит, не один был влюблен в Пракситею. От этих разноцветных узоров
дом танцовщицы казался нарядней соседних.
Пред домом слева - виноградные лозы, крепленные тростями, пустые, без
ягод и почти лишившиеся листвы. У дома справа, за четырехугольным водоемом -
розовые кусты с сухими колючками семян и грядки нарциссов и фиалок. Фиалки
еще пушились пыльной листвой, а длинные зеленые, плотные, упитанные стебли
нарциссов повалились на землю, прижатые к ней дождями.
Дверь не была заперта, и, пройдя темную переднюю, Тезей оказался в
комнате, где и застал Пракситею, сидящую в кресле с гнутой спинкой. Пеплос
длинными складками спадал с ее колен до самого пола. За спиной зеркало в
золоченой раме неведомо какого дерева в виде большого изогнутого листа ,
подвешенное за стебель. Тезей отметил про себя, что зеркало в приемной
комнате, а не в спальне. И большое, по сравнению с теми, какими обычно
пользовались афинские красотки, хранившие их в укромных уголках своих жилищ.
На зеркало упал светлый луч, Пракситея пошевелилась, в раме возник
прекрасный женский портрет..
- Я знала, что ты придешь, я ждала..., - произнесла танцовщица вместо
приветствия.
- Я не сразу узнал о твоем горе, - сказал Тезей.
- Это уже неважно, - поднялась Пракситея.
- А что теперь важно?
- Сразу не объяснишь.
- Ты лишилась мужа, дорогого для тебя человека...,- после некоторой
паузы проговорил Тезей.
- Да, я лишилась части себя. Мне надо найти эту часть.
- Как? - спросил Тезей, ничего не понявший.
- В себе... Или через себя... Я больше не буду твоей, - сказала
женщина, помолчав. - Такой, как это было прежде... Я ничья.
- Вокруг столько людей, - произнес Тезей.
- Люди... Они незваные. Незваные оттого, что глухие. Званые только
дети... А у меня ни своих, ни чужих.
- Теперь ты рассуждаешь совсем, как жрица, - заметил Тезей.
- Каждый должен быть жрецом в той или иной степени... - Задумчиво
проговорила Пракситея.
- И кому из богов служить?
- Себе... Своему назначению... Люди - тоже боги, хотя не знают об
этом...
- Падшие боги, - откликнулся Тезей.
- Пожалуй... Можно и так сказать. Люди забывают сами себя. Они играют
выпавшие им роли. Их не хватает на себя. Они всегда что-то другое. Нельзя
себя подчинять сложившейся роли. Обыденные дела - не танец или пение. И не
молитва. А мы отдаем себя какому-то земному делу и подчиняемся ему. И хотим
подчинить других. Вот хотя бы ты с твоим народовластием. Земные же
результаты по-настоящему и недостижимы, да они и не главное. Главное - сам
человек. А он не умеет быть собой. И лиши его навязянного ему занятия,