"Франсин Проуз. Голубой ангел (университетский роман) " - читать интересную книгу автора

с утра тлеющие угли ссоры разгораются еще жарче. Почему Шерри не разбудила
его, не отправила в спальню? Слава богу, телефон перестает звонить еще до
того, как он находит в себе силы подняться. Если это и вправду Шерри, он
ведь станет выяснять, какого черта она его бросила в гостиной. Итак,
телефон умолкает, и Свенсон сползает с дивана. Он перезвонит Шерри, когда
придет в себя. Стоп! Она не могла уйти! У них же сейчас одна машина -
вторая в ремонте.
- Шерри! - кричит он. Случилось что-то непоправимое. Скоропостижная
смерть - единственное объяснение тому, что его бросили на диване. -
Шерри! - Он не может без нее жить!
Он бросается в кухню, на солнечный свет, струящийся из окна. Посреди
стола белеет лист бумаги. Наверняка записка от Шерри.
"У тебя был такой усталый вид. Не хотела тебя будить. За мной заехала
Арлен. Люблю-целую. Ш."
Бедняга Шерри! Замужем за психом, решившим, что она его покинула, - а
она всего-навсего хотела, чтобы он выспался. Шерри любит его. Ведь
приписала же "Люблю-целую."
Зажав записку в кулаке, он бредет к окну. Они его прорубили, когда во
второй и последний раз пытались из старого деревенского дома сделать нечто,
удовлетворяющее их нуждам или хотя бы признающее за ними право на
существование. Вообще-то, поселившись здесь, они позволяли дому делать все,
что он пожелает. Хотя (а может, именно поэтому) они и попросили
плотника-хиппи, чтобы окно не выглядело как эркер в типовом доме; оно
именно так и выглядит. Ну и что. Окно со своей задачей справляется: сидя за
столом, они могут любоваться садиком Шерри.
Садик им достался в наследство от старой хозяйки, которая соглашалась
продать дом только тому, кто будет следить за ее клумбами и грядками. Шерри
все что угодно пообещала бы ради того, чтобы съехать из общежития, где они
жили в блоке для семейных, буквально у всех на виду: Руби зачать удалось
лишь потому, что желание пробуждает изобретательность. Но обещание свое его
жена выполнила. От цветов Этель Тернер не осталось почти ничего: на севере
Вермонта понятие "многолетние цветы" звучит как жестокая насмешка, однако
на их месте растут другие - Шерри брала саженцы из питомника или сама
кое-что выращивала из семян. Садик процветает - благодаря природному дару
Шерри, наверное перешедшему ей через ДНК от дедушек и бабушек. Она-то всю
юность провела в городских квартирах, а потом - в больничных палатах.
В это время года сад похож на археологический раскоп: шалашики
обрезанных веток, охапки соломы, кучки палой листвы, прикрывающие самые
капризные из цветов. Очень похоже на поминальные обряды, совершаемые во имя
будущей жизни покойных. Вот в чем разница между Свенсоном и Шерри. Шерри
верит, что весна настанет, тогда как Свенсон искренне изумляется всякий
раз, когда тает снег и из земли вылезают первые крокусы. Он завидует Шерри,
ее оптимизму и умению верить. Хотя... Кто-то же должен это уметь.
Он открывает холодильник - не потому, что голоден, а потому, что хочет
по его содержимому определить, что было вчера на ужин, и обнаруживает
остатки феттучини с комками масла и сыра. Шерри пытается придерживаться
диеты, но признает, что порой без ударной дозы холестерина не обойтись. Они
ужинали на диване в гостиной, перед телевизором, и оба были так рады
возможности помолчать, что раздражение, которое испытывали, едучи домой,
рассосалось, и на смену ему пришло чисто животное чувство покоя.