"Франсин Проуз. Голубой ангел (университетский роман) " - читать интересную книгу авторатраву. Гинкго, зверобой, женьшень. Это все новые рубежи. Борьба со СПИДом,
с раком. Только силы уже не те, старого пса новым трюкам не обучишь... Адам нависает над ним, ждет, едва не упираясь животом ему в ухо, когда Свенсон попробует кофе. Очутившись в этой живой картине - один стоит и смотрит участливо, а второй сидит, силясь изобразить благодарность, - Свенсон чувствует себя провинциалом-меланхоликом из Чехова или Тургенева, которому прислуживает старый слуга - Герасим или Фирс, - у которого тоже имеется своя потаенная мечта, отчаянная и недостижимая: домик собственный или белая кобыла. Свенсону тошно оттого, что Адам не может выращивать свою хипповскую усладу. - А ты все-таки попробуй, - говорит Свенсон. - Найми ребятишек на черную работу. - Звучит фальшиво, но говорит он совершенно искренне. Он смотрит в слезящиеся глаза Адама. Да Адам моложе его! - Кофе на рукопись не расплескай, - говорит Адам. - А то придется еще перед учеником извиняться. Перед каким учеником? Свенсон рассматривает рукопись, будто видит ее впервые. И тут у него возникает странное желание сказать Адаму, что он только что прочел на редкость интересную первую главу - ничего подобного раньше не попадалось. Действительно хорошо написано. Ему вдруг кажется, что сочувствие к Адаму, в нем проснувшееся, каким-то образом связано с текстом Анджелы. Как он сам вчера говорил на занятии, хороший писатель помогает читателю видеть других людей. Ты становишься не лучше, а... раскрепощаешься. - Ученик меня поймет, - отвечает Свенсон. - Они сами жить не могут без кофе. Адам глядит на него с усмешкой. Но Свенсону плевать. Храни Господь Адама, храни Господь "Брэдстрит букс". Свенсон едет домой. * * * Свенсон взлетает вверх по лестнице. Настроение у него самое бодрое, от обычных тоски и подавленности не осталось и следа. Не так уж и противно преподавать, если есть хоть один студент, которому его слова могут пойти на пользу, который хотя бы в состоянии понять, что он говорит. Через два дня после того, как он прочел рукопись, Свенсон позвонил Анджеле Арго. Но сначала долго решал, когда позвонить, что говорить и вообще нужно ли это. Порыв у него правильный - альтруистический и великодушный. Он редко приходит в искренний восторг. Кроме того, Свенсон боялся: а вдруг он чрезмерной похвалой смутит Анджелу и она откажется от своих экспериментов. В конце концов на третий день вечером он позвонил ей из дому. К удивлению своему, он услышал, как автоответчик Анджелы нежно напевает голосом Роберта Джонсона "Ты лучше посиди со мной на кухне, видишь - собирается дождь". Затем раздался голос Анджелы: "Если хотите, оставьте свое сообщение. Дождитесь..." Длинный гудок. Он забыл, что собирался сказать, хотел уже повесить трубку, но пробормотал все-таки что-то маловразумительное - мол, первая глава ему действительно понравилась, и если она не рвется обсуждать ее в классе, пускай продолжает работать, можно |
|
|