"Франсин Проуз. Голубой ангел (университетский роман) " - читать интересную книгу авторавзмывало ввысь, уносилось к чему-то такому необъятному, как Вселенная,
равноденствие, солнцестояние. Я никогда не пробовала ставить яйцо вертикально - ни в равноденствие, ни в солнцестояние. Я не верю в астрологию. Я знала только, что моя жизнь - как это яйцо, и точка ее равновесия - те несколько минут после занятий, когда я могу поговорить с мистером Рейнодом. Последние десять минут репетиции были для меня сущим адом: сколько времени осталось, сколько мы будем еще играть, если мистер Рейнод опять прервался, кричит на барабанщика за то, что тот поздно вступил, и нам приходится начинать все сначала, и заканчиваем мы только со звонком. Вот как научилась математике - когда все это высчитывала. Если мы заканчивали играть раньше, эти несколько минут доставались мне. Если нет - передо мной простиралась пустыня: ночь, день, выходные. Я была первым кларнетом. Я следила за тем, чтобы все вступали вовремя. Я отбивала ритм ногой. Может, мистер Рейнод думал: ну что за ребячество - отбивать ритм? Я представляла себе, как он смотрит на мои ноги. Я считала такты, держа кларнет на коленях. Мистер Рейнод, оглядывая оркестр, бросил взгляд и на мой кларнет. Он научил нас готовить инструмент за три такта. Мы держали мундштуки во рту и вступали по знаку дирижера. Вступили дружно, ну разве что кто-то задержался на секунду, и, услышав хор деревянных духовых, я забыла обо всем, осталось лишь прохладное журчание безукоризненной мелодии Пятого Бранденбургского концерта Баха, хоть и в переложении для школьного оркестра, но по-прежнему недосягаемой. За три такта до конца мир вернулся. Смотрел ли мистер Рейнод на мою ногу. Началось все прошлой весной, когда мы возвращались домой с окружного музыкального фестиваля. Победил школьный оркестр Куперстауна с пьеской под названием "Последний шаман", где мерзко грохотали тамтамы, выли виолончели, имитируя пение воинов в вигваме, потом завизжали флейты-пикколо - видно, с кого-то снимали скальп. Толпа, собравшаяся в школьном спортзале, бесновалась от восторга. Судьи одобрительно кивали головами. Наш нежный, звонкий Моцарт с треском провалился. Мистер Рейнод был за рулем фургона с инструментами, с ним ехали все концертмейстеры, его отборные силы. Обычно мы болтали без умолку. Кому этот нравится, кому - та, будто мистера Рейнода здесь нету. На самом деле все эти разговоры велись специально для него: мы демонстрировали ему, какой крутой жизнью живут подростки. Но после фестиваля все так расстроились, что говорить не хотелось. Мы проиграли, и проиграли по своей вине. Мистер Рейнод вдруг поддал газу, сменил полосу. Инструменты задребезжали. Взревел и затих клаксон. Из-за спины мистера Рейнода я смотрела, как ползет по кругу стрелка спидометра. Обычно он ездил, как мои родители: чуть медленнее лимита скорости. А сейчас он несся по шоссе, обгоняя все машины. Я решила, что мы разобьемся. Он снова перешел на крайнюю полосу, въехал на площадку для отдыха и сказал: - Всё, выходите. Вперед, шагом марш! Мы удивленно на него посмотрели. Говорил он всерьез. Он когда-то служил в морской пехоте. |
|
|