"Энни Прулкс. Горбатая гора " - читать интересную книгу автора

поглаживая шелковистые волосы подмышки, затем опустил ее ниже, пальцы
продвинулись к ее ребрам, к холмикам грудей, по круглому животу, и колену, и
во влажную расщелину - истинную дорогу к северному полюсу или экватору, в
зависимости от того, какой путь вы выбираете занимаясь этим, - пока она не
задрожала и не стала сопротивляться его руке, и он перекатил ее на живот,
сделав быстро то, что она ненавидела. Они остались в небольшой квартирке,
которую он выбрал, потому что это ее можно было бы покинуть в любое время.
Шло четвертое лето после Горбатой Горы, когда в июне Эннис получил
письмо до востребования от Джека Твиста, первое дуновение жизни за все это
время.
"Друг, это письмо весьма запоздало. Надеюсь, ты получишь его. Слышал,
что ты обосновался в Ривертоне. Буду проездом 24-го, думаю, что могу
остановиться и купить тебе пива. Черкни мне пару слов, если можешь, скажи
там ли ты."
Обратным адресом был указан Чайлдресс, Техас. Эннис ответил на письмо:
"Можешь не сомневаться!", не зыбыв указать свой адрес в Ривертоне.

День был жаркий и ясный с утра, но к полудню с запада набежали облака,
принеся с собой немного душный воздух. Эннис, одетый в лучшую рубашку, белую
с широкими черными полосками, не знал, во сколько Джек приедет, и поэтому
взял выходной на весь день, ходил взад-вперед, всматриваясь в конец улицы,
тусклой от пыли. Альма говорила что-то о том, чтобы отвести его друга
поужинать к Ниф & Форк вместо того, чтобы готовить, и как было бы здорово,
если бы они могли бы нанять приходящую няню, но Эннис сказал, что, скорее
всего, он только прогуляется с Джеком выпить. Джек не любитель ресторанов,
сказал он, думая о грязных ложках, вычерпывающих липкие холодные бобы из
банок, приткнутых на бревне.
Позже днем, с громовым грохотом, подъехал тот самый старый зеленый
пикап и он увидел, как Джек вышел из грузовика, украшенный потрепанным
резистолом (резистол - ковбойская шляпа - прим.авт.), сдвинутым назад.
Горячая волна окатила Энниса, и он рванул вниз, толкнув дверь,
захлопнувшуюся за ним. Джек бежал по лестнице, прыгая через две ступеньки.
Они схватили друг друга за плечи, сжимая друг друга в объятиях очень крепко,
не давая друг другу вздохнуть, говоря - сукин сын, сукин сын - и просто,
легко как подходящий ключ поворачивает язычок замка, их уста с силой
соединились, зубы Джека обдирали до крови, его шляпа, падающая вниз,
прикосновение щетины, и открытие двери, и Альма, рассматривающая несколько
секунд напряженные плечи Энниса, и закрытии двери, и, не видя ничего, они
сжимают друг друга, слившись и грудью, и пахом, и бедрами, и ногами,
наступая на пальцы ног друг друга, пока они не отстранились, чтобы
перехватить воздуха, и Эннис, не щедрый на проявления нежности, сказал то,
что он говорил лишь своим лошадям и дочерям, своим маленьким любимицам -
"мой милый".
Дверь приоткрылась снова, на несколько дюймов, и Альма показалась в
неярком свете.
Что он мог сказать? "Альма, это - Джек Твист, Джек, моя жена Альма."
Его грудь вздымалась. Он мог чувствовать запах Джека - такой знакомый аромат
сигарет, мускусного пота и легкой травяной свежести, и с этим всем -
нахлынувший холод горы. "Альма", - продолжал он, "Джек и я не видели друг
друга четыре года". Как будто это была уважительная причина. Он был рад