"Болеслав Прус. Кукла (Роман)" - читать интересную книгу автора

красовался в окне большой казак, который прыгал и размахивал руками, а на
дверях висели барабан, сабля и обтянутая кожей лошадка с настоящим хвостом.
Внутри магазин напоминал большой погреб, все закоулки которого я так
никогда и не мог разглядеть по причине царившего там мрака. Знал только, что
за перцем, кофе и лавровым листом надо было идти налево, к прилавку, за
которым высились огромные шкафы с ящиками от пола до самого свода. Бумага
же, чернила, стаканы и тарелки продавались у прилавка направо, где стояли
шкафы со стеклянными дверцами, а за мылом и крахмалом приходилось
отправляться в глубь магазина, где громоздились бочки и горы деревянных
ящиков.
Даже своды были заполнены. На крюках висели длинными рядами пузыри,
набитые горчицей и краской, огромная лампа с жестяным кружком, зимою
горевшая по целым дням, сетка с бутылочными пробками и, наконец, небольшое
чучело крокодила длиною примерно в полтора локтя.
Хозяин магазина Ян Минцель, старик с румяным лицом и пучком седых волос
на подбородке, во всякое время дня сидел у окна в кожаном кресле, облаченный
в голубой байковый кафтан, белый фартук и белый колпак. На столе перед ним
лежала большая приходная книга, в которую он записывал выручку, а над самой
его головой висела связка плеток, предназначенных на продажу. Старик получал
деньги, давал покупателям сдачу, вносил записи в книгу, иногда дремал, но,
несмотря на такое множество занятий, с непостижимой зоркостью следил за
ходом торговли во всем магазине. Он успевал еще для увеселения прохожих
время от времени дергать за шнурок прыгавшего в окне казака и, наконец, что
мне нравилось всего меньше, за различные провинности стегать нас одной из
висевших на стене плеток.
Я говорю "нас", ибо в магазине было три кандидата на телесное
наказание: я и два племянника старика - Франц и Ян Минцели.
Зоркий глаз и сноровку хозяина в употреблении "оленьей ножки" я испытал
на себе уже через три дня после моего вступления в магазин.
Франц отвесил какой-то женщине изюму на десять грошей. Заметив, что
одна изюминка упала на прилавок (в ту минуту старик сидел с закрытыми
глазами), я незаметно поднял ее и съел. Только я принялся выковыривать
зернышко, которое застряло у меня в зубах, как вдруг почувствовал на спине
нечто вроде прикосновения раскаленного железа.
- Ах, шельма! - гаркнул старый Минцель, и, прежде чем я успел отдать
себе отчет в происходившем, он еще несколько раз огрел меня плеткой.
Я скорчился от боли, но с той поры не осмеливался ни крошки брать в рот
в магазине. Миндаль, изюм и даже рожки приобрели для меня вкус перца.
Расправившись со мною, старик повесил плетку на гвоздь, вписал в книгу
изюм и с самым добродушным видом принялся дергать казака за шнурок. Глядя на
его улыбающееся лицо и прищуренные глаза, я бы не поверил, что у этого
веселого старичка такая тяжелая рука. И тогда я впервые заметил, что
упомянутый казак куда менее забавен, если глядеть на него не с улицы, а из
магазина.
Магазин наш был бакалейно-галантерейно-москательный. Бакалейные товары
отпускал покупателям Франц Минцель, малый лет тридцати с лишком,
рыжеволосый, с заспанной физиономией. Ему чаще всего попадало плеткой от
дядюшки, потому что он курил трубку, поздно становился за прилавок, по ночам
куда-то исчезал из дому, а главное - небрежно отвешивал товар. А младший, Ян
Минцель, который заведовал галантереей и при нескладном теле отличался