"Болеслав Прус. Жилец с чердака" - читать интересную книгу автора

высохли, и жалкая прачка превратилась в волчицу, которая, почуяв опасность,
решилась защищать своих детенышей.
- Послушай-ка, старик, - прошипела она сквозь зубы, положив на плечо
мужа тяжелую, огрубевшую от работы и мокрую руку. - Слушай меня да
пошевеливайся! Видишь, дома нет ничего.
Старик молчал. Жена тряхнула его.
- Теперь, старик, ты что-нибудь надумай, как-никак ты мужик, а у меня
уже все из рук валится. Иди ищи у людей работу или милостыню проси, только
бы дома был хлеб, а то мне тут с ребятами уже невмоготу...
Старик продолжал молчать и блуждающим взглядом смотрел вдаль. Жена еще
ниже склонилась к нему и глухо промолвила:
- Иди же, иди... говорю тебе, иди!.. Сделаешь ты что иль не сделаешь -
только бы с глаз моих долой; не то - либо тебе, либо мне не жить.
Несчастный очнулся; понимал ли он что-нибудь, трудно сказать, но я
уверен, что чувствовал он все. Он ощущал сырость в квартире, ощущал голод,
боль в искалеченной ноге и то, как кружится его бедная, разбитая голова, а
главное, чувствовал, что ему нет уже места в родной берлоге.
Когда он встал с ведра, жена нахлобучила ему на голову шапку и слегка
подтолкнула к двери. Он даже не оглянулся, но, спускаясь вниз, услыхал голос
сына:
- Ну, не реви, Манька. Отец пошел в город и принесет нам хлеба, а
может, как бывало, и мясца копченого.


* * *

Выйдя из дому, бедняга с удивлением остановился у ворот. Удивила его
ясная погода и солнечное тепло; удивили веселые лица прохожих и то, что они
не жаловались и не просили хлеба; удивил простор улицы, где он мог дышать,
не ощущая запаха мыльной воды, и двигаться, не чувствуя на себе взглядов
голодных детей и впавшей в отчаяние жены. Помутившийся разум его немного
прояснился, и Якуб вспомнил, что должен куда-то идти, искать хлеба.
Идти, но куда?.. Улица тянулась в обе стороны. Налево была неровная
мостовая, направо тротуар. У Якуба болела искалеченная нога, и он пошел
направо. Мог ли он предвидеть, что это слабое движение инстинкта,
тяготеющего к гладкой дороге, окажется для него тем страшным ударом судьбы,
которому еще сегодня предназначено размозжить ему череп?
Дойдя до угла, он столкнулся с дворником в синей блузе, который с
редкостным усердием подметал лестницу убогого кабака.
- Эге-ге!.. - закричал дворник. - Хорошая, значит, будет погода, если
уж пан Якуб вышел! Как поживаете?..
- Спасибо, пан Валентий, - пробормотал Якуб, должно быть впервые за
много дней вымолвив слово.
- Что это вы целую неделю не показывались? Люди говорят, у вас беда
дома?
- И верно беда, - ответил Якуб, - работы у меня нет.
- Работы?.. А у кого она есть? То же самое и деньги. Они только и
водятся у важных господ да у жидов... Ну, идем в чайную.
С этими словами он повел Якуба в кабак, где, кроме владельца, - еврея с
хитрым лицом, - сидел, вернее дремал, прислонившись к большой бочке,