"Болеслав Прус. Обращенный" - читать интересную книгу автора

холостяк... Почему бы ему не завещать свое состояние мне? Это по меньшей
мере тысяч двадцать..."
При этих словах пан Лукаш тщательно ощупал грудь, где под халатом,
фуфайкой и рубашкой днем и ночью покоилась толстая пачка тысячных закладных.
Весть о предполагаемой смерти адвоката в соединении с судебным делом и
торгами, которые именно он должен был вести, чрезвычайно сильно
подействовала на пана Лукаша. Старик расстроился до такой степени, что у
него сразу начались ревматические боли в голове и ногах. Он не мог ходить и,
обмотав голову грязным шарфом, прилег на кровать.
С улицы проникала вонь асфальта, которым за счет пана Лукаша и других
домовладельцев покрывали тротуары. Этот резкий запах раздражал старика.
- Вот оно, нынешнее городское хозяйство! - сетовал старый отшельник. -
Делают тротуары из никудышного материала, а вони напускают столько, что у
людей голова разламывается. Чтоб им всем провалиться в преисподнюю, а пуще
всего этому инженеру! Ведь до тех пор писал, проклятый, об этом асфальте,
пока не получил-таки на него подряд. Бродяга!..
И он с удовольствием подумал о том, что инженер и на самом деле может
провалиться в преисподнюю. Но в ту же минуту вспомнил слова посыльного:
"Чтоб для тебя и в пекле не нашлось места!.."
- Этакий болван! - прошептал пан Лукаш. - Ну, меня-то оттуда не
прогонишь!..
Но он тотчас спохватился, что несет несуразицу и сам накликает на себя
беду. Ведь если не прогонят его из пекла, так он будет там сидеть и кипеть в
смоле...
- А за что? - пробормотал старик. - Что я кому сделал? - Однако при
этой мысли он вдруг почувствовал нечто вроде угрызения совести и поспешил
поправиться: - Конечно же, я никому не сделал ничего дурного... За всю жизнь
ни у кого копейки взаймы не взял.
Но и эта уловка его не успокоила.
Пан Лукаш был как-то странно взволнован. Все сильнее воняло асфальтом,
и все мучительнее становилась головная боль. Старика упорно преследовала
мысль о Криспине: "Вот он уже умер, хотя ему было всего шестьдесят лет, и
умер скоропостижно".
А вся эта чудесная компания преферансистов, игравших на фишки! Как
быстро она распалась. Один судья умер от апоплексического удара в пятьдесят
восемь лет. Другой - от чахотки на пятидесятом году жизни. Третий свалился с
лестницы. Прокурор едва ли не отравился сам. Теперь пришел черед адвоката...
Семидесятилетнему пану Лукашу все они казались чуть ли не юнцами, а вот
они уже сошли в могилу. На том свете собралась почти вся компания
преферансистов, и если они до сих пор не играют, так только потому, что он
еще не явился.
- Брр... как холодно! - поежился пан Лукаш. - А тут еще этот асфальт...
Недостает, чтобы я задохся от дыма и помер теперь, сейчас же!.. А тут
нерешенное дело в суде, несостоявшиеся торги, несданные квартиры, а мошенник
каменщик, того и гляди, выкрадет свои инструменты... А дворник! Только умру
я, он мигом обыщет мое тело и вытащит из-под фуфайки тридцать тысяч. И я не
смогу даже подать на него в суд!.. Да неужели я прожил на свете целых
семьдесят лет? Мне кажется, детство, школа, служба, преферанс - все это было
только вчера... А вот заботы, тяжбы, одиночество - как давно это тянется...
И вдруг пана Лукаша охватил страх. Никогда он так серьезно не