"Болеслав Прус. Ошибка" - читать интересную книгу автора

В четвертом часу уже стемнело, ветер выл все жалобнее, снег сильнее бил в
окна. По временам все затихало, тучи раздвигались, мгла рассеивалась, и
тогда видно было, что снег лежит уже выше заборов.
В такую именно минуту я смотрел через окно на улицу и вдруг увидел за
стеклами какую-то фигуру. Вгляделся, - на скамье под окном сидел человек,
свесив голову на грудь. Он был весь в снегу, на шапке и плечах снег лежал
горками.
У меня сердце сжалось. Я побежал на кухню сказать матери, что у нашего
дома снегом заносит прохожего. Мать сперва не поверила, но, выглянув в окно,
велела Валеку поскорее привести беднягу на кухню.
- А, может, он уже замерз? - с беспокойством спрашивал я, уцепившись за
складки материнской юбки.
Но через несколько минут в сенях послышались шаги, шорох - там, видно,
кто-то стряхивал с себя снег. И в кухню вошел Валек, а за ним - прохожий.
Это был человек огромного роста в коротком заплатанном полушубке и
высоких сапогах. Он снял шапку, открыв белоснежную седину. Медленно вышел на
середину кухни и стоял молча.
Кухарка сунула в печь лучину. Огонь вспыхнул ярче и осветил лицо
старика. В ту же минуту мать отступила к двери в столовую, а старая
Лукашова, присмотревшись к гостю, сердито проворчала:
- Этого только не хватало... Еще беду накличет на нас, проклятый!
Сейчас и я узнал его. Это был тот, кого ненавидели и боялись все в
нашем местечке, обитатель уединенной хаты.
Он заметил, какое произвел впечатление, и, обратясь к моей матери,
сказал тихо:
- Не гневайтесь, пани, что сел у вашего дома. Вьюга последние мои силы
измотала, и я не мог идти дальше. Закоченел весь...
Было что-то глубоко трогательное в словах этого человека, который
извинялся в том, что в такую страшную метель сел на скамью у чужого дома.
Мама смотрела на него, словно раздумывая. И вдруг сказала кухарке тоном
суровым и решительным:
- Катажина, налейте пану горячего молока.
Посетитель все стоял и смотрел на мать голубыми, кроткими глазами.
- Живей! - уже гневно добавила мать, видя, что ее приказ не спешат
выполнить.
Молоко, уже вскипяченное, стояло на печке. Кухарка сняла с полки старый
горшочек и наполнила его нехотя, рывком, так, что немного молока
выплеснулось на пол.
- Подайте молоко пану, Лукашова, - сказала мать няне.
- Только не я, - отрезала та. - Пусть Валек подаст.
- А мне что, жизнь не мила? - буркнул парень.
- Подай, Валек, слышишь? - сказала мама.
- Ишь, трусит - вот так мужчина! - пристыдила его нянька.
Парень медленно взял в руки горшочек и, поставив его на лавку, сказал
старику:
- Нате!
Потом ушел в самый дальний угол кухни и, хмурясь, сел там на чурбан.
Снег по-прежнему сыпал за окном, и в печи ветер временами гасил огонь.
Старик, пошатываясь, подошел к лавке и стал пить горячее молоко. Мама
увела меня в столовую, а за нами поплелась и Лукашова, бормоча: