"Болеслав Прус. Ошибка" - читать интересную книгу автора

- Что же, он здесь ночевать вздумал? Ведь вы, пани, не выгоните для
него в такую погоду даже пса из будки, а люди с ним под одной крышей спать
не захотят... Такой уж это человек, - добавила она, помолчав. - На кого
глянет, тому несчастье принесет. Даже дерево засыхает, если он до него
дотронется. Господь его проклял, а люди... что же люди против этого могут
сделать?
Мать, скрестив на груди руки, в волнении ходила по комнате. Слышно
было, как в кухне трещат дрова в печи и чмокает губами старик, - он дул на
молоко и жадно пил.
Неожиданно с улицы в комнату проник луч света и одновременно мы
услышали громкий голос:
- Гей! Гей! Отзовитесь!
- Это мой хлопец, - сказал старик на кухне.
Валек выбежал во двор и после короткого разговора привел нового гостя.
В руках новоприбывший держал зажженный фонарь и весь с головы до ног был
облеплен снегом. Пока он отряхивался, я успел разглядеть, что волосы
спутанными космами закрывают ему лоб и часть лица, а одет он в ужаснейшие
лохмотья. Никогда ни на ком я не видел такого тряпья, обвязанного в поясе и
на ногах толстыми веревками.
- А я уже думал, что вас замело, - сказал этот оборванец старику и
захохотал густым басом.
- Не знаешь, Валек, кто он такой? - шепотом спросила кухарка, брезгливо
поглядывая на нового гостя.
- Как не знать? Все знают, что он собак ловил в городе, - так же тихо
ответил ей наш работник.
Старик беспокойно топтался на месте, видимо, собираясь уходить. Он
сложил руки на груди и с поклоном сказал:
- Покорно благодарю.
Не дождавшись ответа, он вторично поклонился и добавил глухо:
- Слава Иисусу Христу.
Никто и на этот раз не откликнулся.
На пороге старик еще раз оглянулся - и скрылся в темных сенях, а за ним
его "хлопец".
В кухне было так тихо, как будто все притаили дыхание, чтобы уходивший
не услышал человеческого голоса.
Когда мимо окон столовой промелькнул удалявшийся свет фонаря, мать
вышла на кухню и, указав на горшочек, из которого пил старик, сказала
Валеку:
- Выбрось!
Работник осторожно вынес горшочек во двор и швырнул с такой силой, что
осколки зазвенели под самым хлевом.
На улице еще мелькал, удаляясь, дрожащий красноватый огонек фонаря.
Слезы душили меня, а ветер снаружи так стонал, так выл, стучась к нам в
окна, словно хотел что-то сказать, но не мог и жаловался на это своим
протяжным воем. "Господи, что же это такое творится!" - думал я. Передо мной
неотвязно стоял образ старика, и его кроткие глаза смотрели на меня с
упреком. Я словно видел, как он, пряча руки в рукава, идет через поле, где
замело дорогу, идет неверными шагами, выгнанный на мороз в такую метель... А
этот его товарищ в лохмотьях!
Спустя несколько часов, когда я уже прочитал молитву перед сном и