"Болеслав Прус. Ошибка" - читать интересную книгу автора

На ужин подавали чай, зразы с кашей, иногда - жареную гусятину. В этот
вечер всеобщее удовольствие достигло апогея, когда внесли "крупник",
подогретую водку с медом, заправленную гвоздикой и корицей. Налили и мне
полрюмочки, и стоило мне выпить этот нектар, как я стал другим человеком!
Вообразив себя вполне взрослым, я уже говорил "ты" секретарю магистрата,
потом тихонько объяснился в любви старшей внучке майорши и в конце концов
начал ходить на руках, да так ловко, что пан бургомистр (уже сильно
раскрасневшийся) назвал меня "исключительно одаренным мальчиком".
- Большим человеком будет! - кричал он, стуча по столу.
Остального я не слышал, так как мама велела мне идти спать.
Это меня очень огорчило, - ведь я знал, что всегда после ужина кассир
поет под гитару.
Помню его очень живо. Этот еще довольно молодой мужчина предпочитал
воротнички пониже, чем у Добжанского, зато хохол над лбом у него был повыше.
Он носил зеленый сюртук с высокой талией, голубые брюки со штрипками и
отворотами и бархатную жилетку в алых цветочках, а вместо шейного платка -
галстук.
Вот кассиру ставят кресло посреди комнаты. Сев, он кладет ногу на ногу,
настраивает гитару и, откашлявшись, начинает:

Иду на вершины Кавказа,
Воли божьей не миновать.
Быть может, погибну я сразу,
И мне больше тебя не видать.

- Простите! - перебил певца бургомистр. - Выгляни-ка на улицу, пан
секретарь, - не подслушивает ли кто под окном.
Секретарь заверил его, что никто не подслушивает, и кассир, подыгрывая
себе на гитаре, снова запел:

А может, в плен возьмут бойца
Кровожадные дикари,
Кто тогда, коль не ты, любовь моя,
В горе утешит меня?

Тут средняя дочь бургомистра подтолкнула старшую.
- Это он про тебя, Ядзя, - шепнула она.
- Меця! - краснея, остановила ее сестра.
Когда кассир допел эту песню, его попросили спеть еще что-нибудь.
Последовала новая "прелюдия" и затем песня:

Ветром и снегом гонима,
Куда летишь ты, пташечка?
Может, заглянешь и в те края,
Где ребенком знали меня?
Расскажи родным про беду мою...
Услыхав, они пригорюнятся ли?
Ты следи, сверкнет ли в глазах слеза,
Когда скажешь, что сын не воротится.