"Болеслав Прус. Анелька" - читать интересную книгу автора

шиповник, излюбленный дроздами можжевельник рассыпались по всему саду; они
захватывали все свободное от деревьев пространство, ведя между собой упорную
и скрытую борьбу за соки земли и углекислоту воздуха. Стоило какому-нибудь
кусту захиреть, как возле тотчас же появлялись недолговечные, но опасные
сорняки и травы.
Посредине сада находился пруд, окруженный причудливо искривленными
ивами. Зимой их стволы казались уродливыми скрюченными калеками; по ночам
они принимали обличье чудовищ, раскоряченных, горбатых, безголовых,
многоруких, которые при появлении человека замирали в странных позах,
притворяясь неживыми. С наступлением тепла эти страшилища покрывались
нежными побегами и мелкими листочками, ярко-зелеными сверху и серебристыми
снизу; в их дуплах, похожих на разинутые пасти, гнездились птицы.
По этому саду, который все время менял очертания и краски, колыхался,
благоухал, сиял, шелестел и звенел голосами всевозможных птиц, шла неровной,
заросшей тропинкой Анелька со своей гувернанткой. Все вокруг восхищало
девочку. Она часто и глубоко дышала, ей хотелось подолгу разглядывать каждую
веточку, мчаться за каждой птицей и бабочкой, хотелось все заключить в свои
объятия. Панна Валентина, напротив, была холодна. Она ступала мелкими
шажками, созерцая носки своих башмаков и прижимая к тощей груди английскую
грамматику.
- Из географии ты узнала, где расположена Каносса, - начала она, - а
сейчас тебе представится возможность узнать, за что Генрих Четвертый просил
прощения у Григория Седьмого. Об этом ты прочтешь в жизнеописании Григория
Седьмого, или, как его называли еще, Гильдебранда, в главе: "Немцы и
итальянцы".
Предложение читать учебник истории в такой обстановке возмутило
Анельку. Подавив вздох, она ехидно спросила:
- Неужели вы будете в саду заниматься английским языком?
- Буду.
- Значит, я тоже буду учиться по-английски?
- Сперва ты должна основательно изучить французский и немецкий.
- Ах!.. А скажите, пожалуйста, когда я выучу французский, немецкий и
английский, что я тогда буду делать?
- Ты сможешь читать книжки на этих языках.
- А когда я прочту все книжки?
Панна Валентина устремила взгляд на верхушку тополя и пожала плечами.
- Жизни человеческой не хватит, чтобы прочесть и тысячную долю книг
даже на одном языке. А о трех самых богатых в мире литературах и говорить
нечего!
Анельку охватила невыразимая тоска.
- Значит, вечно учиться да читать?.. - вырвалось у нее.
- А что другое ты хотела бы делать в жизни? Разве можно найти занятие
благороднее науки?
- Что я хотела бы делать? - переспросила Анелька. - Теперь или когда
вырасту?
Но, видя, что панна Валентина не расположена отвечать, она продолжала:
- Сейчас мне хотелось бы знать столько, сколько вы. Уж тогда бы я не
стала учиться, нет! А потом у меня нашлось бы много дела. Я заплатила бы
жалованье батракам, чтобы они не хмурились, как теперь, когда здороваются со
мной; потом велела бы залечить на деревьях раны, а то садовник говорит, что