"Михаил Пселл. Хронография " - читать интересную книгу автора

совершенно меняется и платит злом за оказанные ему милости и благоволение. Я
не могу ни хвалить, ни порицать Михаила: его неблагодарности и ненависти к
благодетельнице я не одобряю, но понимаю его опасения, как бы царица и его
не обрекла злой участи.
VII. Характер Михаила заставляет меня раздваиваться в своих суждениях.
Если отвлечься от единственной несправедливости, допущенной им в отношении
Романа, обвинений в прелюбодеяниях и от преступлений, которые он совершил,
чтобы избежать подозрений, его можно причислить к наиболее достойным
императорам*. Он был совершенно непричастен к эллинской науке, но воспитал
свой нрав лучше, чем иные постигшие ее философы, властвовал над своим
пышущим здоровьем телом и цветущей юностью, не позволял страстям повелевать
рассудком, но сам повелевал страстями. Ибо грозным был его взгляд, но еще
более грозной и всегда готовой к отпору была душа Михаила. Он складно
говорил, речь его не была гладкой, но текла быстро и звучала красиво.
______________
* Высоко оценивает царя Михаила и Михаил Атталиат (Аттал., 9). Скилица
тоже благожелательно отзывается о нем, хотя и утверждает, что этот император
был совершенно бездеятелен, а всеми делами вершил Иоанн Орфанотроф.

VIII. Он всякий раз затруднялся, когда приходилось решать спор или
что-то доказывать со ссылками на законы и каноны, и его красноречие
приносило тут мало пользы. Если же нужно было рассудить с помощью разума, он
тут же со всех сторон приступал к делу, нанизывал одно заключение на другое,
и дарование служило ему лучше выучки. Но не будем говорить об этом, вернемся
к началу и покажем, с каким усердием царь сразу же принялся за
государственные дела.
IX. Как видно, об этом уже говорилось, недобрыми были начала
царствования Михаила. Тем не менее, получив во владение власть, он совсем
недолго, если можно так сказать, находил забаву в своем царском положении,
предоставляя событиям идти своим чередом, не загадывая, во что все это
выльется, ублажая жену и изобретая для нее удовольствия и развлечения. Когда
же он постиг величие власти, распознал многообразие забот и то, какие
трудности уготовляет истинному императору попечение о делах, сразу весь
переменился и, превратившись из мальчика в мужа, доблестно и мужественно
принялся управлять государством.
X. В этом самодержце меня более всего поражает то, что, поднявшись из
низкого звания на такую высоту, он не был ослеплен и подавлен величием
власти и не стал изменять установленных порядков, напротив, казалось, будто
он издавна готовил себя к этой участи и постепенно двигался к своей цели, и
уже в день воцарения производил впечатление человека, от века правящего
государством: он не ввел никаких новшеств, не упразднил старого закона и не
ввел нового, противоречащего ему, и никого не сменил в высшем совете, как
любят это делать при вступлении на трон другие цари. Получив власть, он не
обманул надежд ни одного из тех, с кем был близок или кому обещал милости до
воцарения; впрочем, сразу высших должностей им не дал, но обучил сначала на
более скромных и низких, а потом уже возвел на те, что повыше. Скажу об этом
муже следующее: если бы не братцы, с которыми его связала злая судьба
(отчего и не мог он ни искоренить весь род, ни - из-за нескладных их
характеров - обратить к добру*), с ним не мог бы поспорить ни один из
прославленных императоров.