"Виктор Пшеничников. Тропою джейрана ("Искатель", 1986, № 2)" - читать интересную книгу автора

2

...Снова он шел и шел по гребням скал, снова были неумолимый холод,
когда ночлег заставал на каменной высоте, жуткая жажда и голод,
волочившиеся за ним по пятам на всем протяжении опасного пути. Снова
подкралась темнота, и был ветер, не дававший забыть о дряхлом волке,
тащившемся следом.
"Как же так? - не верил Хаятолла. - Ведь я же тебя убил! И тебя, и
другого. Обоих двумя выстрелами. Я не мог промахнуться!"
Но волк был тот же. Клоками сползала с его боков неопрятная шерсть, и
так же мелко, вожделенно дрожал вогнутый, почти исчезнувший голодный
живот, и тот же тоскливый безжизненный взгляд, и прежним был сиплый глухой
голос, когда зверь молил судьбу и небо помочь ему насытиться и не дать
умереть.
К волчьей жалобе приплетался другой звук, какое-то жужжание, ровное и
усыпляющее. Когда зверь умолкал, жужжание становилось слышнее, но понять,
откуда оно исходит, кому принадлежит и что означает, Хаятолла не мог.
Страх и усталость мешали думать, а темнота уводила в сон. Сопротивляясь
ему, Хаятолла ненадолго смыкал веки, но тотчас испуганно встряхивался,
едва в мутной пелене глаз исчезали очертания гор и пропадала изломанная
тень притаившегося рядом зверя.
- Пошел! - отгонял его Хаятолла камнями. - Сгинь, проклятый!
Волк неуклюже отбегал. Иногда броски Хаятоллы достигали цели, и тогда
зверь ярился, скалил желтые стесанные клыки. К его присутствию Хаятолла
притерпелся, привык, как привык к резким, будто ружейные выстрелы, хлопкам
куцых крыльев неповоротливых кекликов, вспархивающих чуть не из-под ног,
как привык и не обращал внимания на крикливые, будто ругань, вскрики
горлиц. Только кеклики взлетали и улетали, горлицы тоже оставались позади,
а волк не отставал.
- Ну иди, иди сюда, - теряя терпение, звал Хаятолла.
Однако волк оказался на редкость терпеливым и нападать не спешил.
Может, он чуял, что и без того конец близок, а может, сил для решительного
броска у него уже не было.
"Если усну, мне несдобровать, - с тревогой подумал мальчик и сунул за
щеку попавшийся под руку острый обломок камня. Щеку резало, зубы тоже
ныли, будто их грубо выламывали щипцами. - Пускай больно, зато не усну".
Чего-то не хватало в ночном мраке, был в нем какой-то ощутимый
недостаток, изъян, без которого, собственно, ночь не была ночью, и
Хаятолла наконец догадался: москиты! Досаждавшие в низинах, почти
невидимые глазу, подлые эти твари, от укусов которых зудело тело и
разрастались долго не заживающие язвы, сюда, на высокогорье, не
забирались. Лучше бы сейчас они терзали лицо и руки, но не давали спать!..
Внезапно волк издал гневный рык, и Хаятолла взметнулся, приготовился
к обороне, чтобы заранее упредить угрозу... В неверном свете луны он
различил силуэт второго волка, разглядел, как широка у того грудь и
огромна лобастая голова.
Старый волк, похоже, не хотел упускать добычу или делить ее с кем-то
другим, пришлым. Негодуя, он вздыбил загривок и боком, по шажку, стал
приближаться к Хаятолле, хриплым рычанием предупреждая соперника о себе.
Но и пришелец не отставал, шумно втягивал носом ночной воздух.