"Виктор Пшеничников. Тропою джейрана ("Искатель", 1986, № 2)" - читать интересную книгу автора

всем.
- Извини, Хаятолла, я не нарочно. - Светловолосый усталый человек
виновато улыбнулся. - В самом деле, нечаянно. Удивил ты меня. А меня ты
еще не забыл? Помнишь, как приходил к нам в департамент? Ты еще разыскивал
своего дядю... Тогда представиться было недосуг, так что давай знакомиться
теперь. Не возражаешь? Я друг Олима, а значит, и твой друг. Зовут Николаем
Александровичем. Николай Александрович Березин. Запомнишь?
Какая-то упорная, неотвязная мысль не давала мальчику покоя, мешала
думать и говорить. Он беспокойно огляделся, еще раз задержав взгляд на
автомате и национальном гербе.
Олим по-своему воспринял его встревоженность, склонился ниже.
- Может, и впрямь поешь? У меня остался плов, правда, холодный. Так
ведь разогреть недолго. Есть еще банка компота из ананасов. Как, Хаятолла?
А то, хочешь, - усердно исполнял он роль няньки, - позовем Людочку. Она у
нас особенная. Красивая.
- Рафик Олим, ты... видел отца?
Олим откинулся на спинку стула, исподлобья взглянул на Николая
Александровича, в замешательстве не зная, что отвечать.
- Тебе сейчас вредно волноваться, Хаятолла. И не надо. Лучше
постарайся уснуть. Поверь, когда человек спит, силы его прибывают...
- Где мой отец? - перебил его Хаятолла, и болезненная дрожь снова
прошла по его маленькому телу. - Что с ним? Бандиты... там было много
бандитов. Их перехватили, Олим?
Сквозь смуглую, цвета кофе, кожу щек мальчика проступил румянец.
Глаза, как бы подернутые матовой дымкой истощения и болезни, маслянисто
блеснули. Он поскорее отвернулся к стене, где над кроватью висел на
гвоздях старенький, с жестким ворсом коврик. Недетское чувство опасности
подсказывало мальчику, что от него что-то скрывают.
- Отца... убили?
- Нет, Хаятолла, что ты, успокойся. Он жив. - Олим твердо повторил: -
Жив. На этот раз банде удалось уйти. Ахмет-хана кто-то предупредил о
засаде, и он не стал испытывать судьбу, оставил богатый кишлак почти
нетронутым, а сам поскорее удрал на машине. Хорошо, что безвинные дехкане
не пострадали. Ведь Ахмет-хан, как ты знаешь, никого не щадит...
Мягкий бархатный голос Олима убаюкивал. Хаятолла закрыл глаза, и сон
опять подхватил исстрадавшееся, ноющее тело мальчика, словно пушинку
ветер, повлек Хаятоллу из прохладной комнаты с кондиционером в иссушенную
зноем пустыню, в уже минувшие страдания и ночь... Ему опять пригрезился
безлюдный родной кишлак, над которым обреченно, с плачем и стонами,
носились стаи летучих мышей и настырно выл чуть ли не под самым дувалом
шакал. Опять он искал и не находил у родных стен спасения от неутомимых
своих преследователей, от бед, сыпавшихся на его голову.
"Ничего, скоро настанет утро, и все пройдет", - успокаивал себя
мальчик, хотя прекрасно знал, что утра ему не дождаться; рядом бродили,
отыскивая Хаятоллу, его мучители, посланные с гор отцом. Их шаги
неотвратимо приближались, были совсем рядом...
"Мама, мне страшно!.." - взмолился Хаятолла.
"Я здесь, мой мальчик, не бойся..."
Мама стояла рядом, невидимая в темноте, ласково ворошила его вихры на
макушке, успокаивала. Пахло от нее теплом и домом, и Хаятолла прижимался к