"Виктор Пшеничников. Тропою джейрана ("Искатель", 1986, № 2)" - читать интересную книгу автора

матери все тесней.
"Видишь, я с тобой. Теперь я никуда от тебя не уйду. Успокойся, мой
мальчик. То ветер скулит во дворе, шарит в щелях. Он решил с кем-нибудь
поиграть, ведь и ветру тоже бывает иногда одиноко, вот он и ищет себе
товарища..."
"Это не ветер, мама. Ветер не ходит в сапогах и не говорит
человеческим голосом. Это они. Они пришли за мной. Это злые люди, мама".
"Полно, сынок. Спи. Хочешь, я спою тебе сказку? Когда-то ты любил мои
сказки..."
"Теперь не люблю. Я уже большой, мама. Я уже давно вырос".
"Конечно, конечно! Понимаю... Ты стал уже таким взрослым!
Совсем-совсем взрослым... Скоро и ты покинешь наш дом, как твои старшие
братья, и станешь жить самостоятельно..."
"У нас нет дома, мама, и ты об этом знаешь. У нас уже никогда больше
не будет своего дома".
"Нехорошо говоришь. Человек не может без дома. Только у бродяг не
бывает своего дома. Спи и ни о чем больше не думай..."
Хаятолла потянулся, но вместо шелковых одежд матери нащупал жесткий
ворс старенького коврика у кровати. И он услышал голоса двух знакомых
Хаятолле людей - Николая Александровича и Олима.
- ...Удалось только перехватить их "джип" с радиостанцией да еще
несколько человек, и среди них - личного повара Ахмет-хана, - приглушенным
голосом рассказывал Олим. - Не густо, конечно. Главарь держал повара "при
дворе", повсюду таскал его за собой, а в этот раз за какую-то провинность
оставил в обозе.
- Как же все-таки удалось уйти? - недоуменно спросил Березин. -
Прости, может, я чего-то недопонимаю, но мы в своем департаменте далеки от
боев, наше дело, сам знаешь - работа: газ, трубы... Они что, выскользнули
из заблокированного кишлака? Ведь когда проводится такая крупная операция,
в ней участвуют и царандой*, и подразделения ХАД**, и бойцы отрядов
НОФ***. Банда незамеченной не пройдет...
_______________
* Ц а р а н д о й - народная милиция.
** Х А Д - органы государственной безопасности ДРА.
*** Н О Ф - Национальный отечественный фронт.

Жадно ловя каждое слово, Хаятолла старательно делал вид, будто все
еще спит. К счастью, и мужчины, увлекшись беседой, ничего не замечали.
Говор их звучал спокойно, значит, они не опасались быть кем-то
услышанными.
- Да, были там и царандой, и хадовцы, - не сразу отозвался Олим, и
стул под ним скрипнул. - Но гонцы Ахмет-хана упредили его, так что
блокировать кишлак не имело смысла: он был пуст.
Олим прополоскал горло остывшим чаем, цокнул языком.
- Ахмет-хан сильный и хитрый противник. Он не доверяет никому и
ничему. Тот опальный повар, которого мы прихватили, вряд ли когда вернулся
бы к ханскому очагу; попал в немилость, значит, напрочь потерял доверие. У
хана, кроме него, еще пять таких же искусных поваров, и все они пробуют
пищу, прежде чем подадут ее на хозяйский стол. Ахмет-хан дрожит за свою
шкуру и потому никогда не пользуется дважды одним и тем же транспортом.