"Виктор Пшеничников. Тропою джейрана ("Искатель", 1986, № 2)" - читать интересную книгу автора

Если вчера он ехал на "джипе", то сегодня пересаживается на коня, а
назавтра разъезжает уже на бронетранспортере или вовсе идет пешком, как
все. Когда банда выступает, рядится в самые простые одежды, хотя обожает
роскошь и драгоценности. И держится он то в голове колонны, то в середине,
а то в хвосте и до последней минуты даже самым близким из своего окружения
не объявляет маршрута выступления...
Олим досадливо пристукнул ладонью по спинке стула.
- Всюду у него свои осведомители, доверенные люди. Есть и резервные
кишлаки с подземными ходами, где можно укрыть банду хоть в тысячу
сабель... Воображаешь? А в этот раз, когда его крепко прижали, уже висели
на хвосте, он приказал взорвать за собой гору. Сам с отрядом, конечно,
укрылся в ущелье, где его так просто не взять. Отрезал все подступы. Ну а
тех, кто не успел проскочить дорогу до взрыва, кто отстал, он даже не
вспомнит. Для него это мусор, дорожная пыль... Жаль, что эти обреченные
так и не поняли до конца, что их предали, бросили на произвол судьбы. У
одного из них, кстати, оказался гранатомет. Отбивался до последнего и
ранил моего друга, начальника пионерского лагеря Зарина. Напрасно
пострадал человек, совершенно напрасно. Ведь предупреждал же его: не ходи,
не твое это дело. Нет, не послушался...
"Ранен! Рафик Зарин ранен..." - горько вздохнул Хаятолла, живо
вспоминая пионерский лагерь под охраной сорбозов, с пулеметами в башнях по
всем четырем углам высоченного дувала.
- А если не лезть напролом и обойти завал другой дорогой, скажем, по
другому склону, - с жаром предложил Березин, не замечая при этом, как
напрягся, обрел силу его голос.
- Других дорог нет, - терпеливо, как маленькому, объяснил Олим. -
Горы. Кругом одни горы. А вертолету там сесть негде.
- Да-а...
Мужчины помолчали, должно быть, закончив разговор или собираясь с
мыслями.
"Как это нет? - заерзал Хаятолла. - Еще как есть. Неужели забыли? Или
не знают?"
- А джейраны? - наконец, не выдержав искушения, дал о себе знать
Хаятолла. От нетерпения и горячки зубы его стучали, нос трепетал, а пальцы
комкали край одеяла, которым накануне заботливо укутал его Олим.
- Что джейраны? - разом, будто по уговору, спросили мужчины.
- После банды были на горе джейраны? Ну, когда все утихло... Не
видели?
Олим пристальнее прежнего вгляделся в лицо мальчика, но было похоже,
что Хаятолла находился в ясном уме и не бредил.
- Может, кто и видел. Не знаю. Я не обращал внимания. Тогда было не
до животных, сам понимаешь. А почему тебя это интересует, Хаятолла?
- Где ходит джейран, пройдет и человек. А там джейранья тропа, почти
над пропастью. Раньше я по ней часто ходил.
- Вот как? Охотился?
- Просто смотрел. Красивые животные. Свободные. Они сами по себе, ими
никто не помыкает. А меня они совсем не боялись: привыкли. Когда Мухаммед
сказал мне про маму, я часто стал приходить на тропу. Я всех ненавидел и
хотел превратиться в джейрана...
- Какой Мухаммед? Не тот ли это несчастный чолук из твоего кишлака,