"Николай Псурцев. Свидетель (повесть) (Искатель N 4 1987)" - читать интересную книгу автора

давненько уже никто не встречал его с таким радушием. - А вы сегодня
какой-то не такой. Поскромней, что ли, построже, без наигранности...
- Углядели тогда наигранность-то? - спросил Вадим, усаживаясь рядом.
- Ага. Что-то несвойственное вам было. Облик один, а глаза другие. Не
вязалось как-то. Или я не прав?
- Правы, очень даже правы. К сожалению, далеко не все друг к другу так
приглядываться умеют, и различать, и чувствовать.
- О, если бы умели, то смогли бы избавиться от негодяев...
- И куда бы они делись? - засмеялся Вадим.
- Они были бы просто-напросто отторгнуты обществом, - серьезно сказал
Михеев. - Стали бы изгнанниками, никто бы с ними не общался, не принимал в
расчет.
- Э-э-э, дорогой мой Юрий, - Вадим закурил. - Здесь что-то не так. Они
же ведь тоже люди. И, наверное, жестоко и безнравственно вот так избавляться
от них. Это означало бы, что и те, кто изгоняет их, уже и сами не чисты, не
человеколюбивы, не сострадательны.
- Да нет, как раз наоборот, эта была бы гуманная мера - изгнать для
того, чтобы поняли они, разобрались в себе, исправились.
- А если не поймут? А если не исправятся? А только сделают вид, и будут
внедряться, и будут уже сознательно вредить.
- Да вот и я к такому же выводу все время прихожу, - сразу согласился
Михеев. Он вздохнул. - А что же делать?
Вадим рассмеялся, но не обидно, а мягко, по-дружески.
- Жить, Юра, жить и радоваться жизни. И верить, верить в добро, в
людей, в дружбу и заражать людей этой верой. Вера - как инфекция, как
болезнь...
Михеев пожал плечами.
- Жить, - повторил Вадим. - Вернее, чувствовать, что живешь. И думать.
Много думать и о многом. Сознавать скоротечность жизни...
- И сидеть сложа руки.
- Что? - не понял Вадим.
- Я говорю, значит, просто думать, и все, и ничего не делать, сидеть,
значит, сложа руки.
- Нет, Юра, - хотел было снова Вадим хмыкнуть, но сдержался: интересный
разговор получился, интересный и нужный, наверное, этому так ничего еще
толком и не увидевшему в жизни парню с костылем. - Нет, Юра. Вот тут я
совсем не согласен с вами. Тот, кто много думает, по-настоящему думает -
мыслит, сидеть сложа руки не может, не умеет. Мысли его сами по себе к
действию призывают, и тогда он начинает работать много и одержимо. Ведь вы
же рисуете, верно? Сначала для себя, а теперь хочется, чтобы люди увидели,
так? И не тщеславия ради, а чтобы поняли. Смотрите, - я думаю, и это так
прекрасно, попробуйте и вы, постарайтесь, научитесь... Ведь так?
- Так, - тихо сказал Михеев и внимательно посмотрел на Данина, а потом
как-то сразу засмущался, отвел глаза и, отвернувшись, улыбнулся, как
показалось Вадиму, счастливо, легко вздохнул, совсем по-мальчишески почесал
затылок, взбив хохолок на макушке, и повторил: - Так. Конечно, так.
Вадим хотел было уже попросить Михеева, чтобы тот показал ему свои
рисунки, и подумали бы они вместе, как с ними быть, но увидел тут сквозь
подрагивающую, обеспокоенную теплым ветерком листву бесшумно въезжающий во
двор автомобиль. Чистенькая, поблескивающая холеными боками черная "Волга"