"Жан-Кристиан Птифис. Железная маска: между историей и легендой ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

знали только под именем де Ла Тур... Он часто прогуливался, всегда с маской
на лице. Лишь после выхода в свет "Века Людовика XIV" господина Вольтера
распространилась молва, что эта маска была из железа и с пружиной; возможно,
просто забыли сообщить мне об этом обстоятельстве, однако на нем была эта
маска, лишь когда он выходил на улицу или должен был появляться в
присутствии посторонних людей".

Не следует забывать и о свидетельстве Константена де Ранвиля, хотя то,
что он рассказывает, по важности не идет ни в какое сравнение с реестром Дю
Жюнка или записками отца Гриффе и коменданта Шевалье. Этот протестант, ложно
обвиненный в шпионаже, находился в Бастилии с 16 мая 1702 года по 16 июня
1713 года. По выходе из нее он написал воспоминания о своем заключении, три
тома которых вышли в Голландии в 1719-1724 годах под названием "Французская
инквизиция, или История Бастилии". Эта книга служит непосредственным
свидетельством о жизни в крепости, о многочисленных заключенных, с которыми
автор свел знакомство, не раз сменив камеру, в том числе и с теми, кто сидел
этажом выше или ниже человека в маске и имел возможность общаться с ним
через каминную трубу или методом перестукивания. Она является также яростным
обвинением против тюремной системы. Если архивные документы обычно
отличаются точностью сообщаемой информации, то портреты тюремщиков,
нарисованные этим дотошным хронистом, живописны и вместе с тем диковинны.
Это целая галерея шутов и монстров в духе Иеронима Босха, проходимцев и
негодяев, одетых в лохмотья и рассуждающих о милосердии начальника крепости,
жадных мошенников, павших столь низко, что уже ничем не отличаются от
висельников, которых они поставлены сторожить!
Вот, прежде всего, портрет мсье де Сен-Мара: "Маленький человечек,
очень уродливый и плохо сложенный, сгорбленный и трясущийся, ужасно
вспыльчивый, постоянно бранящийся и богохульствующий, кажется, вечно,
пребывающий в ярости; черствый, неумолимый и жестокий до крайности".[19] Его
излюбленным занятием было пересчитывание экю, которые он в течение всей
своей жизни собирал в специальные мешочки. Располагая правом самому
назначать своих подчиненных на месте новой службы, кроме королевского
наместника, он прибыл с острова Святой Маргариты с собственной "командой"
безусловно преданных ему людей.
Жак Розарж (а не де Розарж, как он сам называл себя), родом из
Прованса, служивший под началом Сен-Мара тридцать один год, начал свою
карьеру еще в Пинероле простым мушкетером роты вольных стрелков. Он
дослужился до коменданта Бастилии, заняв в служебной иерархии место сразу
после Дю Жюнка, королевского наместника. У него была, пишет Ранвиль,
"напыщенная морда с кожей, подобной коре дерева, на которой оспа оставила
свои следы; его глубоко посаженные глаза, словно спрятанные в двух игральных
костях под бровями толщиной с большой палец, красны и отвратительны; его
точно зубилом вырубленный нос картошкой, усыпанный двадцатью или тридцатью
другими маленькими носами разного цвета, подобен мушмуле, раздавленной
поверх его рта, синеватые губы которого, усеянные маленькими рубинами и
перлами, возвышаются двумя валиками... его низкорослое коренастое тело с
трудом держалось на ногах, поскольку закачанная в него "вода жизни"
заставляла его шататься из стороны в сторону".[20] Таков был надсмотрщик,
прислуживавший человеку в маске.
Сен-Мар питал большое доверие к аббату Жиро, также родом из Прованса,