"Жан-Кристиан Птифис. Железная маска: между историей и легендой ("Жизнь замечательных людей") " - читать интересную книгу автора

случаю смерти аббата Антуана Риньона, старого тюремного капеллана из
Пинероля, подозрительный министр напоминал о своих директивах. "Вы не должны
сожалеть об упомянутом господине Риньоне, - писал он 3 июня 1683 года, -
поскольку он всегда предавал вас, вступая в сговор с господами Фуке и
Лозеном. Я полагаю, вам известно, что находящиеся под вашим надзором
заключенные могут исповедоваться только по разрешению короля и в случае
приближения смерти; прошу вас соблюдать этот порядок".[56]
Стало быть, и Лувуа случалось забывать некоторые из предыдущих
предписаний. В июле 1680 года он разрешил ежегодную исповедь и пасхальное
причастие. Исходя из этого, Сен-Мар установил в крепости такой порядок:
каждое воскресенье престарелый кюре Эгзиля, дом Жозеф Бернар, приходил в
форт и служил мессу на площадке первого этажа башни. Заключенные слушали
мессу, находясь в упомянутом тамбуре. Исповедь же принимал старый
проповедник Пинероля один раз в год. Лувуа, по всей видимости, забыл об
этом, поскольку напоминает о предписании, которого в действительности не
было. Тем самым он еще больше ужесточал тюремный режим, поскольку без
таинства покаяния заключенные лишались права праздновать Пасху.
Время от времени Лувуа требовал докладывать обстановку. Используя в
качестве предлога секретный характер сообщения, Сен-Мар просил разрешения
прибыть в Париж: для него был хорош любой повод, чтобы покинуть эту дыру! Но
министр не позволял одурачить себя: он отвечал ему, что следует лишь
использовать двойной конверт, сделав на конфиденциальном донесении пометку о
передаче непосредственно в руки получателя.[57] И опять чрезвычайная забота
о том, чтобы никто не получил сведений, касающихся этих заключенных! Сен-Мар
не доверяет своему непосредственному окружению, даже своим помощникам,
посвященным в тайну. Впрочем, как и следовало ожидать, дело не получило
продолжения, ибо забота о сохранении секрета служила лишь предлогом, тогда
как истинной причиной было желание Сен-Мара сменить место службы на менее
суровое по климату и менее изолированное.[58]
Итак, изобретательный тюремщик, все острее ощущавший, сколь бездарно
проходит его жизнь, должен был найти другой предлог. И он стал ссылаться на
свое пошатнувшееся здоровье. Его возраст приближался к шестидесяти, и его
мучил ревматизм. Бесспорно, требовалось провести хотя бы несколько дней в
более благоприятном климате, нежели тот, что был в заснеженных горах. Курорт
Экс на берегу озера Бурже подошел бы для этого. Как можно было отказать в
столь невинном удовольствии человеку, денно и нощно служившему верой и
правдой государству? Может, это заставит его забыть свои постоянные просьбы
о смене места службы, удовлетворить которые было не в компетенции министра.
"Королю угодно, - писал Лувуа 7 марта, - чтобы вы отправились отдохнуть
туда, где наиболее благоприятные для вашего здоровья условия, однако Его
Величество рекомендует сделать все распоряжения, необходимые для обеспечения
надежной охраны заключенных, с тем чтобы никто не смог общаться с ними во
время вашего отсутствия и чтобы ничего не могло случиться".[59]
Министерские формулировки всегда одни и те же: безопасность,
безопасность прежде всего! И, как обычно, ничего не должно "случиться" - это
слово встречается снова и снова. В свою очередь тюремщик в конце мая
информирует патрона, что один из его заключенных хочет составить
завещание.[60] Климатические условия в этой альпийской долине еще больше
вредили здоровью обитателей башни Цезаря, чем это было в Пинероле. 23
декабря 1685 года Сен-Мар писал, что его заключенные постоянно нуждаются в